Но она пишет совсем не о том. Ты понимаешь это, когда переходишь к следующему абзацу, начинающемуся с предложения, от которого у тебя снова разрывается сердце. “Бишоп погиб”, – пишет Бетани.

Это случилось в прошлом году, в октябре. В Ираке. Он стоял рядом с бомбой, которая вдруг взорвалась. Прости, что не сообщила раньше, пишет Бетани.

Ты пишешь ответ, подробно расспрашиваешь ее как и что. Выясняется, что Бишоп, закончив военное училище, поступил в Вирджинский военный институт, а после выпуска пошел в армию обычным рядовым. Никто не мог понять почему. С такими знаниями и умениями ему полагалось офицерское звание и должность, но он отказался, причем с радостью, и, казалось, охотно выбрал более трудный, менее славный путь. Они с Бетани тогда уже практически не общались, поскольку отдалились друг от друга и долгие годы виделись только на каникулах. Бишоп пошел в армию в 1999 году, провел два скучных года в Германии, а после 11 сентября его командировали сперва в Афганистан, затем в Ирак. Письма от него приходили пару раз в год, короткие, сухие, как служебные записки. Бетани тогда как раз начала пользоваться ошеломительным успехом, стала известной скрипачкой и писала Бишопу обо всем, что с ней происходит: обо всех концертных залах, где ей довелось выступать, о дирижерах, с которыми работала. Но он ей ни разу ничего не ответил. Только полгода спустя прислал короткое письмо со своими новыми координатами и характерной формальной подписью: “С уважением, рядовой первого класса Бишоп Фолл, Армия Соединенных Штатов”.

А потом его не стало.

Ты надолго погружаешься в уныние: короткая дружба с Бишопом кажется тебе экзаменом, который ты провалил. Рядом с тобой был человек, который нуждался в твоей помощи, но ты ему не помог, а теперь уже поздно. И ты пишешь Бетани о том, как тебе горько, потому что только она тебя поймет, и это, наверно, единственное твое письмо к ней, которое ты пишешь без всякой задней мысли, ни на что не надеясь и не хитря. Ты впервые не пытаешься неуклюже понравиться Бетани, а честно пишешь о том, что чувствуешь, признаешься, что тебе больно. После этого ваши отношения становятся чуть теплее: в ответном письме Бетани признается, что ей тоже больно. Эта боль вас объединяет, вы оба скорбите о Бишопе, проходят месяцы, вы начинаете разговаривать и на другие темы, боль вроде бы утихает, и наконец Бетани, впервые за несколько лет, подписывает письмо: “С любовью”. Твоя страсть разгорается с новой силой, ты опять принимаешься хитрить. “А вдруг это мой шанс?” – думаешь ты. И снова отчаянно тоскуешь по Бетани, снова мучаешься от любви. Наконец, в начале августа 2004 года, она приглашает тебя в Нью-Йорк. Мол, приезжай в конце месяца, на Манхэттене планируется торжественное шествие в память о солдатах, погибших в Ираке, а после него – тихий пикет у стен “Мэдисон-сквер-гарден”, где как раз будет проходить национальный съезд Республиканской партии. Бетани спрашивает, пойдешь ли ты с ней, и предлагает остановиться у нее.

Ты моментально теряешь сон, от волнения несколько ночей не смыкаешь глаз, все представляешь, как увидишь Бетани, и боишься, что проворонишь последний шанс покорить ее сердце. Словно ты герой одной из книг “Выбери приключение”, которые так любил в детстве, и должен сделать правильный выбор. Ни о чем другом ты думать не можешь до самого дня отъезда: если ты в Нью-Йорке не оплошаешь, сделаешь правильный выбор, эта девушка станет твоей.

Чтобы поехать в Нью-Йорк, переверни страницу…

Ты едешь на машине из Чикаго в Нью-Йорк, остановившись раз в Огайо, чтобы заправиться, а другой в Пенсильвании, чтобы поспать: заселяешься в паршивый отельчик, но от волнения не можешь заснуть. На следующий день еще затемно проезжаешь остаток пути, оставляешь машину на крытой стоянке в Квинсе и на метро едешь в центр. В утреннем свете поднимаешься наверх: девять часов, на Манхэттене толпы народу. Бетани живет на одном из верхних этажей в доме номер 55 по Либерти-стрит, в нескольких кварталах от того места, где был Центр международной торговли, где ты сейчас, в конце августа 2004 года, и находишься. Там, где некогда высились башни, теперь расчищенная яма. Смотреть на это больно.

Ты обходишь вокруг ямы, шагаешь мимо уличных торговцев с фалафелем и засахаренными орехами, мимо ребят, которые продают кошельки и часы, разложив их прямо на земле, на одеялах, мимо конспирологов, раздающих брошюры о том, что на самом деле башни взорвало ФБР и что в дыме от второй башни проступил лик Сатаны, мимо туристов, которые встают на цыпочки и вытягивают шеи, силясь заглянуть за ограждение, поднимают камеры над головой, делают снимки, смотрят, что получилось, и снова фотографируют. Ты проходишь мимо всей этой суеты, мимо торгового центра на другой стороне улицы, где туристы из Европы, пользуясь тем, что доллар падает, а евро растет, набивают сумки джинсами и пиджаками, мимо кофейни, на дверях которой висит наклейка “Туалет только для посетителей”, шагаешь по Либерти-стрит, и какая-то мамаша, тянущая за руки двоих детей, спрашивает у тебя: “Как пройти к «Одиннадцатому сентября»?”, и вот, наконец, ты на месте, на углу Либерти и Нассо, у дома Бетани.

Ты знаешь все об этом доме. Перед поездкой читал о нем в интернете. Построен в 1909 году, считался “самым высоким маленьким зданием в мире” (из-за маленького участка застройки), фундамент уходит вниз на пять этажей, что для здания такой высоты избыточно, но в 1909 году архитекторы еще толком не знали, как нужно строить небоскребы, вот и перестарались. По соседству находится Нью-йоркская торговая палата, в здании которой ныне располагается нью-йоркский офис Центрального банка Китая. На другой стороне Нассо-стрит, напротив заднего фасада Федерального резервного банка. Среди первых арендаторов в этом доме числилась адвокатская контора, где служил Тедди Рузвельт.

Ты минуешь кованые ворота, заходишь в парадную дверь и попадаешь в золотой вестибюль, от пола до потолка отделанный кремовым камнем, плиты которого уложены так плотно, что швов не видно. Вестибюль кажется герметичным. Ты подходишь к стойке охраны и сообщаешь сидящему за ней мужчине, что пришел к Бетани Фолл.

– Имя? – спрашивает он.

Ты отвечаешь. Он берет трубку и набирает номер. Дожидаясь ответа, сверлит тебя глазами. Веки у него набрякли – не то от недосыпа, не то от скуки. Как назло, у Бетани всё не отвечают, и тебе становится неуютно под пристальным взглядом охранника, ты отворачиваешься и оглядываешься по сторонам, притворяясь, будто любуешься строгостью и чистотой вестибюля. Ты отмечаешь, что лампочек не видно: все источники света хитроумно спрятаны в нишах и альковах, и от этого кажется, будто помещение не залито светом, а раскалилось и теперь светится изнутри.

– Мисс Фолл? – наконец говорит охранник. – К вам Сэмюэл Андерсон, пускать?

Охранник не сводит с тебя глаз. Лицо его бесстрастно.

– Понял. – Он вешает трубку, делает какое-то движение под столом – поворачивает ключ, щелкает выключателем, – отчего двери лифта раскрываются.

– Спасибо, – говоришь ты, но охранник, не обращая на тебя внимания, таращится в монитор компьютера.

Чтобы подняться к Бетани в квартиру, переверни страницу…