– А где все? – испуганно спросила Альбера, натягивая куртку на плечи.

– Вон видишь, огонек мерцает? – спросил Вильям, указывая в сторону завала. – Там все. Коридор делают. Уже почти разобрали, но корни дерева начали провисать, поэтому там настоящая стройка. – Он даже рассмеялся. – Можем пойти посмотреть. Тебе понравится. Там Мил сидит на плечах у Гарпия и держит каменные щепки, которые плавит Гиден, а Ран и Бернард эти щепки готовят. Я тоже этим занимался, пока не пришла моя очередь тебя греть.

– Я так долго спала? – испугалась Альбера, машинально облизывая пересохшие губы.

– Всего пару часов, просто демоны в нашей команде сильные и упрямые. Они быстро решают такие задачи.

– Сильные и упрямые, – едва слышно повторила Альбера и посмотрела туда, где мелькали блики огня.

– Держи, – Вильям протянул ей небольшую фляжку. – Это почти вода, только немного сладковатая.

Альбера приняла флягу, ничего не спрашивая, и сделала глоток. Пить очень хотелось, и сердце замирало от страшных догадок.

– Идем к ребятам. Там теплее, – предложил Вильям, а потом опомнился: – Ничего, что я на «ты»? Просто в такой передряге сложно думать о приличиях и церемониях.

– И правда, – согласилась Альбера, возвращая ему флягу. Она даже не заметила, что мужчина заговорил с ней как-то иначе. – Спасибо, только можно мы немного посидим тут? Мне приснился странный сон, и надо его обдумать.

– Снова про подвал? – уточнил Вильям. – Конечно, мы можем остаться, но лучше идите ко мне, – он постучал по своему бедру, – так теплее будет. Меня Ран убьет, если узнает, что вы сидели на полу. Хотя Гарпий может оторвать мне голову раньше. Идите, я правда ничего дурного не подразумеваю.

– А на «вы», чтобы было приличней? – усмехнулась Альбера, смущенно опуская глаза, но послушно пристраиваясь возле мужчины.

– Да, – усмехнулся Вильям, обнимая ее плечи и накрывая пиджаком Мила. – Расскажешь о сне?

Альбера поджала губки, посмотрела на мужчину, выдохнула и тихо призналась:

– Это не о подвале. Можно сказать, что это о Гарпии, только я не очень понимаю, как это можно рассказать. Вам когда-нибудь казалось, что вы часть своей жизни прожили, в чем-то ошибаясь, не так понимая или не то делая?

Вильям улыбнулся:

– У меня есть на эту тему целая история!

– Расскажете?

– Будешь мучать меня почтенным тоном, как старика? Ладно, пусть так. Расскажу, конечно, – он даже подмигнул, чтобы она не огорчалась, а потом серьезно добавил: – Только это будет очень откровенная история. Просто останови меня, если это окажется неприятным. Тебя это тоже касается.

– Меня? – поразилась Альбера, вглядываясь в глаза мужчины, в которых буквально сияла его добродушная улыбка.

– Так уж вышло, – Вильям едва заметно пожал плечами и продолжил: – Сейчас не то место и время, но, быть может, это поможет. Когда-то давно, когда я был очень молод, можно даже сказать, юн, прямо как Лир, я учился в столице, бывал на разных приемах, вечерах. Тогда я и начал играть, петь и… Я был популярным молодым человеком, что уж скромничать. Я нравился женщинам, но сам был ветреным, пока не влюбился в ту, кого любить было не по статусу.

Он умолк, нахмурился и замер, словно прислушался к себе. Альбере показалось, что нота боли мелькнула в отведенных в сторону глазах, потому она осторожно коснулась руки мужчины.

– Если вам больно об этом говорить, то…

– Это не больно, – усмехнулся Вильям. – Это уже совсем мелочи, словно привычка. Я не буду рассказывать детали, и имя ее называть не стану, незачем все это. Главное, что она тоже полюбила меня, только не по статусу я ей был ни как человек, ни как солдат. Мое офицерское звание ничего не изменило бы. Я простолюдин, челядь для ее отца, половой коврик у входа для слуг. Как-то так он меня называл, но это было не так страшно, как ее брак с другим. Я был готов ее украсть, сбежать с ней на край света. Куда угодно, хоть в империю Да-арх, только бы с ней, но она против воли отца не пошла, и во мне что-то сломалось. Не знаю, как это объяснить. Я не озлобился, не возненавидел весь мир, но внутри была словно смертельная рана, от которой я все никак не мог умереть. Чтобы не думать о ней, я стал все больше учиться, забыл о вечерах, умчался на границу, сделал карьеру. В какой-то гонке от несуществующей раны я прожил несколько десятков лет, а потом один человек рассказал мне про отбор и о том, что маги Жизни лечат души своим присутствием. Я посмеялся, сказал, что у меня все хорошо, а вот человек этот не в себе, только потом всю ночь не мог уснуть, все думал об этом диком ощущении чего-то умирающего или уже даже мертвого внутри. – Он выдохнул и рассмеялся, немного нервозно, тихо, стараясь разогнать печаль, которой заполнилась его речь. – Этот человек был прав. Маги Жизни лечат души, а мне было что лечить. Только теперь я понял, что все иначе, что все вопросы, которые я себе задавал, уже не имеют значения. Я любил ее, действительно любил, но что от этого осталось? Ничего. Важно ли это теперь? Нет. Это только тень прошлого. Теперь я понимаю, что зря бегал от этой боли, проще было посмотреть на нее и признать, что все уже закончилось и осталось в прошлом. Может быть, и ваша история уже осталась в прошлом, а вы этого не заметили?

Альбера моргнула. Ей показалось, что на нее обрушилось куда больше, чем мужчина хотел сказать. Она вдруг ощутила всю силу отвергнутой любви, всю ее боль и отчаянье и почему-то подумала о Гарпии. Она так не желала его видеть, замечать. Он так раздражал ее сначала, хотя она хотела быть мягкой. Сложно не хотеть иметь раба и быть с ним доброй. Доброй она была, но видеть его все равно не хотела, а потом перестала замечать, и это желание прошло. Теперь, зная о влиянии его эмоций, ей вдруг почудилось, что она, быть может, совсем не виновата, особенно, если она, сама не зная того, влияет на других. Что могло сделать ее желание, встретившись с силой демона?

– Что-то не так? – спросил Вильям.

– Я не знаю, – прошептала Альбера и заглянула мужчине в глаза: – Скажи, а мне считать тебя другом или кандидатом на мою руку?

Вильям хмыкнул.

– Что ж, я догадливый. Видимо, другом. После всего, на мою защиту и помощь по мере сил ты точно можешь рассчитывать сегодня, завтра и всегда. Можешь говорить все, как есть. Я не сахарный, не растаю от того, что тебе не нравлюсь.

– Нравишься, – прошептала Альбера смущенно. – Ты очень хороший человек, но…

– Альбера, ты хотела сказать не это, верно? – мягко напомнил Вильям.

– Мне кажется, Гарпий скрывал от меня сам себя и… Это очень сложно объяснить, но он сильный и упрямый, а я…

– А ты не хотела иметь раба?

Она только кивнула, понимая, что совсем запуталась.

– А еще он защищал меня, наверно.

И только тут она вспомнила, что, прежде чем уснуть, ее спутники говорили о человеке, отдающем приказы.