Аарон Зарецкий

Эли собирается как-то слишком быстро. Морщится, ворчит, но собирается. В какой-то момент даже складывается ощущение, что кота она собирает в два раза дольше, чем себя: миски, еда, лежак, туалет и наполнитель, еще какая-то уродская ободранная палка, мыши и мячики. Да. Шмоток у бомжа однозначно больше, чем у собирательницы.

Она ничего не говорит, никак не комментирует то, о чем я ей рассказал. Я даже не понимаю, что Лис обо всем об этом думает, ушло ли напряжение, которое сидело в Громовой с того момента, как я показал крылья.

Кажется, что Эли такая же, как всегда.

- Как быть с моим сладким мальчиком? – спрашивает она, заходя в гостиную, запихивая в рюкзак зубную щетку. Видит по моему лицу, что я не понимаю, о чем речь, снова едва морщится. – С моим мотоциклом, Аарон, он остался возле здания контроля так же, как и твоя тачка.

- Заберу его завтра, - отвечаю осторожно, наблюдая за выражением лица Лис. Продолжаю ни хрена не понимать. – О чем ты думаешь?

- О том, что мне странно переезжать, - отмахивается Громова, сосредоточенно окидывая взглядом комнату. – Не понимаю, что брать. Не знаю, как буду чувствовать себя на… чужой территории, - Эли опускает руки, и рюкзак грохается о пол. - Кажется, что будет неловко и неудобно. Хотя и не понимаю, почему. На самом деле мне уже неловко и неудобно.

Откровенность Громовой бьет наотмашь по морде. Я не ожидал от нее осуждения или полного принятия меня и моей истории, но и такого поворота тоже не ожидал.

- Мы бы все равно рано или поздно съехались, Эли, - щурюсь я. – Иные и люди в отношениях так делают.

- Ага, - кивает она рассеянно и подхватывает ноутбук со столика. – Ключевое слово «в отношениях», а не потому, что по городу раскидывают трупы иных с непонятным дерьмом внутри вместо душ. С другой стороны, это хоть как-то примиряет меня с необходимостью переезда.

- Лис…

- Ну… все это, - она обводит неопределенно комнату рукой, отрывается на миг от заталкивания в рюкзак ноута, встречается со мной взглядом, - выглядит именно так, как ты и описал. «Двое влюбленных голубков решили жить вместе, чтобы потом, возможно, создать ячейку общества», – Громова опять кривится. - Я забираю кота и свои вещи, ты отдаешь мне ключи от квартиры с дебильным брелоком в виде мишки и освобождаешь место в шкафу и полку в ванной. Слишком нормально… Нормально до тошноты. В общем, маньяк вносит хоть что-то привычное во весь этот раздрай.

- Чтобы было еще привычнее, - усмехаюсь, замечая в индиговых глазах искорки смеха, - напомню, что дома у меня будущая верховная с даром, который она пока не может контролировать.

- Кстати об этом, - Эли немного склоняет голову набок, - ты действительно собираешься встретиться с ковеном?

- Да.

- Они могут почуять Дашку через тебя, - хмурится Лис. – Лучше послать их сразу.

- Задолбаюсь посылать каждую ведьму в ковене, Эли, - усмехаюсь. – И…

- Что?

- Мне надо знать, что сейчас происходит, понимать, что собираются делать ведьмы, и все ли в курсе или только пока только северный. А Дашку они не почувствуют, я об этом позаботился.

- Если Дашка набирает силу, значит, оставшиеся верховные начали угасать, Аарон. Здесь не так уж много вариантов, - прищелкивает Эли языком, закусывая губу.

- Она пока закрыта, - я поднимаюсь на ноги и забираю у Лис рюкзак, с усилием, но все же заталкиваю в него ноутбук. – Закрыта полностью. Ты все собрала?

- Наверное, - отмахивается Громова. – Остался только Вискарь, - и возвращается к прежней теме. - Если убьют еще одну верховную, то твоей подопечной вряд ли что-то поможет, Зарецкий. Без обид, - добавляет ехидно.

- Без обид, Громова, но у меня нет уверенности, что охота идет именно за верховными. Как выяснилось недавно, собиратели тоже в стороне не останутся.

- Дай-ка подумать, - Лис картинно прижимает указательный палец к щеке, - мертвых ведьм две штуки, мертвых собирателей одна штука. А теперь прислушайся, - скрещивает она руки на груди.

- И что я должен услышать?

- Шарканье и кряхтение, - широко улыбается Элисте, - это хромает твоя логика. 

- Громова, не нарывайся, - качаю головой. – Сажай своего кота в клетку и пошли, этот день был удивительно долгим, и ты уже один раз успела свалиться в обморок, я не хочу, чтобы это повторилось.

Эли на миг меняется в лице после моих слов, каменеет и деревенеет, еще миг назад улыбающиеся губы превращаются в тонкую побледневшую полоску.

- Лис?

- Прости, - встряхивает она головой, - просто и правда много всего.

- Чего ты мне не рассказываешь? – не готов я так просто сдаться. Не верю, что дело здесь в обычном «навалилось-все-как-то-сразу».

- Ничего из того, что стоило бы такого твоего выражения лица, - качает собирательница головой и отворачивается. – Ну и где этот кот?

А я не свожу взгляда с узкой спины. Ответ мне не нравится, и я снова ему не верю. Ее тону не верю и подчеркнуто беззаботному выражению лица, быстрой смене темы то же не верю, и поискам Вискаря. Хотя бы потому, что кот сидит на кресле и смотрит, наверное, как и я сейчас: недоверчиво и настороженно.

И Эли не может не догадываться, что я не верю, не может не чувствовать.

- Ты мне все расскажешь завтра, - качаю головой, подхватывая бомжа. – Пообещай, - вручаю животное Лис.

- Аарон... – Громова смотрит почти напугано.

- Пообещай, Лис.

Она прикрывает на миг глаза и отрывисто кивает.

- Вслух, пожалуйста, - качаю головой.

- Хорошо, - сдается Элисте, отворачивается, чтобы засунуть кота в пластиковую клетку. – Я расскажу тебе завтра.

С громким щелчком захлопывается крышка.

Щелк. Щелк. Щелк.

И Эли почему-то едва заметно вздрагивает от этих звуков, выпрямляется, обхватывает ладонью собственную шею сзади и разминает мышцы, шумно вдыхая.

- Я расскажу тебе, - произносит чуть тверже, чем до этого. – Завтра, - подхватывает кота в клетке и выходит в коридор, вжикая там молнией куртки.

«Мя», - то ли одобрительно, то ли утверждающе произносит кот.

- Сам ты «мя», - ворчит Лис.

Кажется, бомж на моей стороне, даже несмотря на то, что уже второй день терпит от меня издевательства над своим носом.

Я забираю мобильник со стола, выключаю в комнате свет и выхожу следом за Эли, сам обуваюсь и одеваюсь. Сумка зверя и правда в два раза больше, чем рюкзак Громовой, что не может не наводить на определенные мысли.

Мне хочется спросить ее, почему Громова так наплевательски относится к себе, почему жалкий комок сопливой шерсти, труп незнакомой ведьмы на трассе, даже Дашка волнуют ее гораздо больше, чем она сама. Но решаю в итоге, что об этом нам тоже лучше поговорить завтра. Так же, как и о ее неумении и нежелании просить о помощи. Громова практически до паники боится это делать. Именно поэтому ей так не хочется «переезжать на чужую территорию». Полагаю, тут постарались смотрители и Самаэль.