объяснит. Ведь, в конце концов, это по ее настойчивой просьбе я разрешил приехать с нами из страны Игников Нуку. По ее настойчивой просьбе дал своему сыну имя ее отца. По ее настойчивой просьбе разрешил Нуку быть слугой своего сына. Я был слишком добр к ней, слишком снисходителен и во, что это вылилось…. Тебя у меня отняли на долгие годы. А тебя, моего мальчика, моего сына и первенца лишили отца, братьев, сестры… лишили тебя семьи… А когда я наконец-то тебя разыскал… Когда я, наконец– то убедился, и за столько лет впервые обрадовался… что род Богомудра, его магия жива и будет жить в тебе. На тебя нападают, тебя убивают, и кто?.. Кто?.. Мой второй сын, сын который мне не менее дорог, которого я все эти годы растил, и сам не понимаю, где его не досмотрел. А, что если бы Святозар, за тебя не заступились ведунья Баба Яга, да сам ДажьБог. Я ведь видел… видел, – и каждая жилка на лице правителя напряглась. – Видел…стоя около тебя на коленях видел… что ты умер… и шептал я заговор так, от собственного бессилия, что– либо поправить. А, Дола молчит… молчит… не хочет говорить, и что мне остается думать, а вот, что…. Наверно, жена моя захотела извести мой род и каким-то странным ужасным образом…ужасным… – Ярил замолчал, тяжело переведя дух, и взяв чашу полную медовухи, залпом ее выпил.

– Отец, – вступил в разговор Святозар. – Послушай, меня. Я думаю, ты не прав…. Не прав, что обвиняешь мать, будто она повинна во всех наших бедах. Разве она владеет магическими знаниями, разве знает заговоры и присухи. Ну, сам посуди, если она собралась извести наш род, какая ей разница, я буду обладать магическими способностями или Эрих. Она ведь наша мать, что я, что Эрих, выросшие с ней, мы бы были ей послушны и любили ее. Не проще ли ей было оставить меня во дворце и растить меня в ненависти к тебе. Однако нет… меня кто обладает магией, украли, а оставили Эриха, который, что может тебе противопоставить…. И потом, если бы мать хотела извести наш род вряд ли бы она родила тебе Тура и Малушу. Нет, отец, ты не прав…. Я вначале точно также как ты думал, но после… после, отец, когда я увидел, как Нук травит на меня Эриха, понял, не мать мне враг, а он – Нук… И мне кажется, отец, что и мать и Эрих они жертвы…. и верно жертвы этого самого подлого Нука.

– Тогда, почему, она ничего не объяснит мне, – вдруг и вовсе выкрикнул правитель, да пронзительно блеснул зелеными очами так, словно Святозар был повинен в молчании матери.

– Вот – это то и странно, отец, почему она тебе не объяснит, но может…, – и наследник посмотрел в расстроенное и встревоженное лицо правителя. – Может она не смеет рассказать тебе. Но возможно… скажет мне. Если бы, отец, ты позволил, нам увидится, поговорить.

– Нет, до поездки на Синь-камень не позволю. Я за тебя боюсь, пойми это наконец-то мальчик мой! – горестно выдохнул из себя правитель.

И Святозар почувствовал такую боль в тех словах, что не выдержав, протянул руку да ласково похлопал Ярила по плечу.

– Отец, я ведь ведун, ну, что она мне сделает. Нука здесь нет, а значит, опасности тоже нет. Ты, позволь ей отец прийти на пир. Она сядет по левую руку от тебя. – Святозар увидел, как торопливо правитель закачал головой, и более настойчиво дополнил, – ну, право молвить, отец… Что ты… ты же будешь рядом со мной, да и что она, хрупкая женщина, может сделать мне мужчине… Ну ты, сам подумай…. А мы с тобой, отец, посмотрим, понаблюдаем за ней. Гляди может она мне и довериться.

– Я подумаю, над твоими словами, мальчик мой… подумаю, – немного погодя вымолвил Ярил и тяжело вздохнул.

– Слушай, наследник, – внезапно обратился к нему, подошедший сзади Храбр и положил на его плечи свои тяжелые руки, слегка придавав к сиденью. – Может тебе хватит правителю праздники портить. Ты погляди на него, погляди, он ведь весь осунулся, почернел весь, как только ты свой разговор завел. Будет тебе его тревожить, коли не можешь чего доброго сказать, так сиди и молчи, да вон гусляра Соловья слушай.

Святозар от неожиданности открыл рот, а отец, услышав речь друга, улыбнулся и ответил:

– Храбр, да не тревожься, мы с наследником хорошо поговорили и он меня не обижал. Однако ты прав, нынче праздник и стоит тяжелые разговоры оставить на потом, стоит выпить медовухи нам с тобой, мой друг, и побеседовать о чем-то более приятном.

– Вот то-то же! – изрек довольный собой наставник, грозно глянул на Святозара, и, сняв руки с его плеч, направился к своему месту.

– Эх! – наконец-то смог выдохнуть из себя наследник, развернул голову и уставился голубыми очами на наставника. – Да, я что ж, я тоже с отцом поговорить, хочу. Не век же тебе Храбр с ним балякать, да медовуху пить.

Храбр так и не дойдя до своего места, вдруг развернулся и сердито проронил:

– Я, тебе наследник предлагаю послушать лучше гусляра, и чтобы мой правитель не грустил разговоры с ним поведу я. А коли ты не будешь слушать старших, то я как твой наставник, пошлю тебя опочивальню, запру дверь и будешь ты сидеть там один до завтра.

– Знаешь, Храбр, – вдруг усмехнулся Святозар, и, расправив спину, пошевелил плечами, да медленно застегнул застежку на кафтане. – Я бы может тебя и испугался, но вот видишь, между мной и тобой сидит, мой отец, а он никогда не допустит, чтобы ты запер меня на целые сутки одного в моей опочивальне. Оно как только за тобой закроется дверь, я открою окно, создам заговор и когда от моего окна прямо во двор, ляжет прекрасная резная лестница, я выскочу на нее и убегу к сыновьям Дубыни на гулянье. Ведь я точно знаю, где они сейчас гуляют.

Наставник уже севший на свое сиденье подозрительно посмотрел на наследника, и как-то не очень уверенно, молвил:

– И ты, думаешь, тебе удастся, создать лестницу?

– А, вот давай попробуем, – улыбаясь, предложил наследник и порывисто кивнул.

– Нет! – весьма громко сказал отец. – Пробовать ты, Святозар не будешь, вот лучше выпей медовухи и послушай Соловья, так мне будет спокойней.

Глава двадцать седьмая

Во второй день масляницы Святозар в сопровождении Борща вошел в гридницу. С самого утра наследник чувствовал, какую– то непонятную слабость так, что по первому даже не