– Слушай, а еда у тебя есть? – спросил Фенг. – Я быка готов сожрать.

Накамура широко улыбнулся:

– Конечно, Фенг. И я очень надеюсь, что ты умеешь плавать.

Несколько минут после звонка Барнса Хольцман просто сидел на месте и страдал. Однако он ничего не мог поделать: бедным детям уже не помочь.

Нужно каким-то образом вытащить из заточения Рангана Шанкари. Но как? Он мог бы вывести его из камеры, дать ключи от своей машины… и в лучшем случае агенты УПВР схватят его спустя несколько часов, а потом посадят и Хольцмана.

Нужна помощь.

Подземная железная дорога. До Хольцмана не раз доходили эти слухи: мол, детей с нексусом каким-то образом вывозят из страны. Возьмут ли они Шанкари? Неизвестно. Однако Хольцман знал человека, который может быть в курсе.

Он так и не стер ее номер из телефона, даже спустя годы после их расставания. Интересно, она хоть иногда о нем думает? Вспоминает ли добрым словом? Или Хольцман остался в ее воспоминаниях жалким никчемным лгуном, соблазнителем и развратником? В конце концов, он был на пятнадцать лет ее старше. Станет ли она вообще с ним разговаривать после той встречи у Капитолия?

Есть только один способ узнать.

Хольцман взял телефон и позвонил Лизе Брандт.

Она сняла трубку после третьего гудка:

– Алло.

– Лиза… Это Мартин Хольцман.

– Я уже поняла, – холодно сказала она. – Что тебе нужно?

Мартин помолчал. Какая враждебность в ее голосе… Сам виноват, чего уж там.

– Лиза. Я вспоминал нашу последнюю встречу… Я… Кажется, я передумал. Надо поговорить.

Тишина. Опять тишина.

– Слушаю внимательно, – наконец промолвила Лиза.

– Мы можем… встретиться?

– Я в Бостоне, Мартин.

– Знаю, знаю… Я могу приехать. Сяду на поезд. Пообедаем завтра? «У Леонетти»?

Раньше она обожала этот ресторан.

Снова тишина.

– Лучше просто выпьем кофе. В «Гарвард-сквере», в два часа дня. Приезжай один.

– Спасибо… – начал было Хольцман.

Но Лиза уже повесила трубку.

Лиза Брандт нажала «отбой» и посмотрела на свою жену, Элис, которая в этот момент кормила и укачивала их приемного сына, маленького Дилана.

– Мартин Хольцман? – Элис вскинула бровь.

Лиза почувствовала исходившую от нее волну любопытства и тревоги. Эти чувства накладывались на ощущение усталости и покоя от кормления Дилана. Лактацию Элис наладила с помощью гормонов.

– Он самый.

Лиза не сводила глаз с ребенка. Она чувствовала сонный голод сына, его радостную уверенность в окружающем мире. Какое необычное, уникальное дитя…

Надо было тоже принимать гормоны, подумала Лиза. Мне бы хотелось кормить Дилана наравне с Элис. Но ей проще, она уже построила карьеру и может взять отпуск. А мне только и остается, что трудиться сутки напролет в своей башне из слоновой кости – надеясь получить степень и признание.

– Зачем он звонил? – спросила Элис.

– Хочет поговорить. Возможно, предупредить о чем-то.

– Предупредить? – Элис фыркнула. – Для этого нужны отвага и совесть. Мартин Хольцман, о котором ты рассказывала, ни тем ни другим не отличался.

– Ты совершенно права, – вздохнула Лиза.

Час спустя домой вернулась Анна.

– Ты выглядишь намного лучше, – заметила она.

Хольцман улыбнулся:

– Я и чувствую себя хорошо. Завтра уже выйду на работу.

Анна Хольцман лежала в кровати, притворяясь спящей, и слушала дыхание мужа.

Что-то здесь неладно. Паранойя. Эмоциональные всплески. Ночная потливость и рвота. Это напоминает…

Анна тихонько встала и прошла в ванную. Там она стала шарить по всем шкафам и ящикам в поиске пузырька с таблетками.

Ничего. Мартин не принимает болеутоляющие уже несколько месяцев. Почему же он ведет себя как наркоман?

Анна Хольцман тихо легла в постель. Ей было тревожно. Ничего, завтра она все узнает. Завтра она начнет собственное расследование.

«Побеждают, если знают, когда можно сражаться и когда нельзя», – говорит Сунь-цзы в «Искусстве войны». Фенг мысленно твердил эти слова, пока Накамура вывозил его из города на неосвещенный участок побережья в дельте Меконга, пока грузил надувную лодку провизией и необходимым оборудованием (Фенг в это время сидел в джипе, скованный по рукам и ногам), пока вел его на поводке к морю.

Фенг очень устал. Все тело болело. Он съел огромное количество еды, но голод не отступал, терзал его изнутри: организм требовал строительных материалов. В нормальном состоянии Фенг, наверное, справился бы с церэушником. Но сейчас – в наручниках, раненый, усталый, безоружный?..

На песке лежала надувная лодка, доверху загруженная всевозможными припасами. В нескольких метрах от нее плескались волны.

– Двигатель не заведется, пока я не на борту, – сказал Накамура. – Давай тащи ее в воду.

И Фенг потащил лодку к воде, волоча ее за собой скованными руками. Накамура шел следом, пока не оказался по пояс в волнах. Тогда он залез на борт и дернул поводок.

– Поднимайся, – скомандовал он Фенгу. Тот послушался.

– Ты что, поплывешь в Бирму на этой посудине?!

Церэушник рассмеялся.

Накамура управлял лодкой и лишь краем глаза присматривал за Фенгом. Около часа они шли на юго-восток. Никаких признаков слежки Накамура не замечал. Слева возвышались громады роботов-контейнеровозов, ярко освещенные из соображений безопасности. Они ждали своей очереди, чтобы войти в реку Сайгон и разгрузиться. Впереди темнело море – на первый взгляд пустое.

GPS сообщил Накамуре, когда они вошли в нужную зону. Он заглушил двигатель. Фенг, сидевший впереди, вопросительно приподнял бровь.

Открыть доступ к объекту «Манта 7», мысленно скомандовал Накамура. Начать всплытие.

– Советую повернуться, – с улыбкой сказал он Фенгу. Тот неохотно повиновался.

Секунду-другую ничего не происходило. А потом небольшой участок моря стал спокойнее, темнее…

Что-то поднималось со дна. Что-то широкое и черное, формой напоминающее вытянутый клин со скругленными углами или бумеранг с утолщенным центром. Обливаясь водой, оно всплыло над поверхностью моря.

Центральная часть V-образного корпуса подводной лодки имела утолщение длиной двадцать футов и шириной пять. От этого утолщения расходились в стороны изящные крылья с размахом около сорока футов. Все поверхности были обтекаемые. Тут и там располагались едва заметные порты, которые открывались для выпуска зондов, сенсоров и ракет. Не лодка, а произведение искусства.