Толчком распахнув дверь приемной, я проскочил мимо обомлевшего секретаря и без стука прошел в кабинет канцлера. Здесь тоже пахло дорогим бренди, его тонкий аромат не смогла перебить даже пропитавшая мою одежду вонь пороховой гари.

— Он должен немедленно покинуть университет! — выкрикнул декан Келер, обернулся на стук двери и скривился. — Вы!

— Так понимаю, здесь обсуждают мою скромную персону? — с показным безразличием усмехнулся я, кинул саквояж на пол, без спешки избавился от плаща и шляпы.

Канцлер задумчиво посмотрел на откупоренную бутылку бренди и кивнул:

— Вас, магистр. Мы действительно обсуждали именно вас.

Клос Келер нацелил на меня мясистый палец и с ненавистью произнес:

— От вас одни проблемы! Вы подвергли опасности жизни учащихся! В давке пострадала дюжина человек! Двое лежат в лазарете у медиков! Не сомневайтесь, об этой выходке будет доложено куда следует!

— Неучи, — фыркнул я, без приглашения опускаясь на стул. — Полсотни человек не смогли заблокировать шутиху! Из этой полусотни как минимум две трети оказались неспособны выставить примитивный щит. Ринулись к выходу, как стадо баранов! Такое в моей практике впервые, знаете ли.

— Впервые? — разинул рот Келер. — Так это не первый…

— И не сомневайтесь, декан, — продолжил я, — о результатах моего эксперимента и в самом деле будет доложено в соответствующую инстанцию. Не уверен, правда, что вы сохраните по итогам разбирательства лицензию.

— Сеньоры! — примирительно поднял руки канцлер. — Прошу вас, успокойтесь! И, магистр, войдите в наше положение — в свете открывшихся обстоятельств вы в любом случае не можете больше продолжать преподавательскую деятельность.

— Каких именно обстоятельств?

— Вы не способны колдовать! — выпалил декан Келер. — Теперь об этом знает последний уборщик! Школяры поднимут бунт, если только увидят вас в аудитории!

— Ну, это еще полбеды, — поморщился я. — Подскажите лучше, кто проболтался о моей принадлежности к Вселенской комиссии?

Канцлер и декан недоуменно переглянулись.

— О чем вы? — в голос спросили они.

— Мое инкогнито раскрыто! Вот о чем! — рявкнул я. — Едва ли такие новости приведут его преосвященство в восторг!

— Первый раз слышу! Мы не имеем к этому никакого отношения! — отрезал канцлер и выразительно посмотрел на декана: — Так ведь, Клос?

— Разумеется! — воскликнул тот. — Я нахожу большой ошибкой ваше присутствие здесь, магистр, но никогда бы не сделал ничего во вред следствию!

— Ну конечно… — с лицемерным пониманием вздохнул я, и в этот момент за моей спиной с шумом распахнулась дверь.

— Ага! — прорычал ворвавшийся в кабинет магистр Риперторп. — Так это вы Ренегат?

Меня словно шилом в известное место ткнули. Я соскочил со стула и во все глаза уставился на магистра-расследующего.

— Что вы сказали?!

Седовласый сеньор склонил голову набок, враз напомнив мне голодного грифа, и повторил свой вопрос:

— Ренегат — это вы?

Показалось, будто Ланзо прогудел свое неизменное «тру-ту-ту», и я выдохнул беззвучное проклятие.

— Магистр Риперторп! — возмутился канцлер. — Что вы себе позволяете? Что за бред несете?! Вы пьяны?

Мой коллега ничуть не смутился холодному тону хозяина кабинета, кинул черный плащ на пустой стул, кисло усмехнулся.

— Меня вызвали по поводу дуэли, — сообщил он, — а в результате я, к величайшему своему удивлению, узнал, что в университете ведется некое тайное следствие! Это так?

— Уже не тайное, — проворчал я, порылся в саквояже и кинул на стол бумаги с поручением на проведение дознания. — Значит, толкуют о Ренегате?

— Угу, — промычал магистр Риперторп и зашелестел моими документами.

Я стянул университетский перстень и заменил его служебной печаткой. Подышал на эмблему Вселенской комиссии, потер о рукав, наводя блеск.

— Как не тайное? — растерянно переспросил декан. — Но его преосвященство…

Я поднялся из-за стола и официальным тоном произнес:

— Следствие по факту наведения порчи на бакалавра Ральфа вон Далена объявляется открытым!

— Епископ вам голову оторвет… — в отчаянии простонал Келер и обратился за поддержкой к хозяину кабинета: — Это поставит крест на репутации факультета!

— Бросьте, Клос! — отмахнулся канцлер. — Обычное рутинное следствие. Вы же слышали: дело касается исключительно наведения порчи.

— А есть что-то еще? — заинтересовался магистр Риперторп, возвратив мне бумаги.

— Всегда есть что-то еще, — ответил я.

И это было воистину так. Начать хотя бы с того, что моего прозвища не знали ни канцлер, ни декан. Не было оно известно никому и в окружении епископа Вима. Я не раскрывал его живоглотам, и, полагаю, даже Хорхе не подозревал о том, что коллеги имеют обыкновение звать меня Ренегатом. Прозвище было вполне объяснимым, но… неприятным. Я терпеть его не мог.

И вот теперь об этом болтают на каждом углу! Кто-то всерьез постарался испортить мне жизнь, дабы заставить убраться из города. В первую очередь на ум приходил оскорбленный граф Розен, но едва ли провинциальный аристократ мог похвастаться связями во Вселенской комиссии. Купил кого-то, у кого такие связи имеются?

Я смерил пристальным взглядом магистра Риперторпа. Тот спросил:

— Берете руководство на себя?

— Имеете что-то против?

— Отнюдь.

Я вздохнул и прошелся по кабинету.

— Мне понадобится список присутствовавших на сегодняшней лекции школяров. Слушателей профессора Верона надо выделить отдельно. И я допрошу всех, но уже завтра, в первой половине дня. Обеспечьте явку, мэтр.

Клос Келер насупился, затем сдался и кивнул.

— Помимо школяров, должны явиться все преподаватели, у которых занимался вон Дален, и заведующая библиотекой. На чем она, кстати, специализировалась?

Декан растерянно посмотрел на канцлера, затем промямлил:

— На некоторых аспектах ментального доминирования. Ничего запретного в этих изысканиях не было, но ей рекомендовали заняться более… подходящими областями тайных искусств.

Ментальное доминирование?! Я хмыкнул. В голове сама собой возникла связка «Эльза — Ральф — Лорелей». Имена были словно бусины нанизаны на знание о манипулировании чужим разумом. Заведующая библиотекой поделилась своими исследованиями с бакалавром, а тот обучил кое-каким фокусам графскую дочку. Логично? Вполне. Только вот Эльза имела доступ к «Житию подвижника Доминика» все то время, пока сочинение находилось в университетской библиотеке. С чего бы ей заинтересоваться книгой теперь?

Искала вырванные листы? Предположение это показалось мне в высшей степени натянутым, зато возникло иное подозрение: быть может, дамочка столь изощренным способом вознамерилась отомстить изменившему ей любовнику? Неспроста же Эльза исходила ядом по поводу сеньориты Розен!