Молодой человек недоуменно заозирался, взгляд его стал осмысленным.

– Нет документов, гражданин начальник, – сказал он. – Дома они.

– В кутузку хочешь? – загремел старший сержант, принюхиваясь и пытаясь понять, откуда так сильно разит гнильем. – Кто старший? Немедленно сообщить, что тут происходит!

Толпа выглядела странно и меньше всего напоминала настоящую толпу. Та всегда бурлит, шумит, воняет страхом, злобой или радостью. Тут же скорее было собрание незнакомых людей, случайно оказавшихся в одном месте и теперь чего-то ожидающих.

На наркоманов они походили разве что пустыми взглядами. Никто не дергался, не смеялся, не двигался. Все молчали. Воняющие тленом манекены, механические куклы, ожидающие, когда их включат.

От этой мысли старшему сержанту стало не по себе, и он поспешил сменить тактику.

– Вот скажи, отец, – обратился Петровский к пожилому мужчине, – что ты тут делаешь?

– Я? – старик заморгал, огляделся, будто только что осознал, где находится. – Я… жду…

И вновь замер, уставившись куда-то мимо старшего сержанта, а тому показалось, что он чует еще и запах серы.

– Проблэмы? – спросил высунувшийся из «Волги» Нигматуллин.

– Сам не знаю, – мрачно ответил Петровский, думая, что ему делать.

Возни с такой толпой прорва, чтобы просто проверить документы у каждого, нужно с десяток машин подогнать и час потратить. Увезти всех в участок тоже проблема – столько места в камерах нет. Оставить просто так, сделать вид, что все нормально – против совести и долга, но, с другой стороны, пьяных тут нет, никто не дерется, не употребляет наркотики и даже не шумит…

А значит – нет повода для жалоб.

– Твою мать, – старший сержант в сердцах сплюнул под ноги старику и пошел обратно к машине.

– Что там? – спросил Нигматуллин, когда Петровский занял свое место. – Будем подмогу вызывать?

«Э» в его речи сменилось нормальным «е», а это означало, что прапорщик встревожен.

– Ничего не будем делать, – тяжело ответил старший сержант. – Замнем. Сделаем вид, что ничего не было. Понял?

И он сурово глянул на подчиненного.

– Как не понять? – ответил тот. – Никто нас не вызывал, значит, и не было ничего…

Едва отъехали от остановки, рация ожила вновь, и Петровский почти с облегчением услышал, что им предстоит ехать на очередной вызов, на этот раз к ночному клубу «Пикассо», где резвится «золотая молодежь».

Куда угодно, лишь бы подальше от площади Лядова.

«Парень», о котором упоминал хозяин особняка, оказался дейвона.

Глазастый заметил его издалека, но «серый» знал, что его ждет, и поэтому шагал нарочито шумно и неспешно, показывая пустые ладони.

– Я свой! – объявил он, пройдя через калитку рядом с воротами. – От Ардиэля!

Альв проявился из воздуха рядом с «Хаммером», замерший в дверном проеме Олег опустил пистолет, а находившийся за его спиной Дмитрий сказал:

– Ну, заходи, коли пришел, хе-хе.

При виде брызг крови, пятен гари, дыры в стене и аккуратно сложенных тел дейвона выпучил желтые глаза.

– Ну и намусорили, – сказал он, с неодобрением покосившись на гостей. – Ай-яй-яй.

Скинув шапку и пуховик, он принялся за дело. Добыл в кладовке инструменты, быстренько починил дверь и взялся за окно на кухне. Вскоре оно было забито фанеркой, а «серый», почесав в затылке, принялся перетаскивать мертвых, но еще не начавших разлагаться Наблюдателей куда-то на задний двор.

Судя по его равнодушному виду, дело с трупами он имел регулярно.

Дмитрий меж тем вытащил из ящика хрустальное яйцо, вновь окутавшееся розовым туманом. Положил его на кухонный стол и принялся аккуратно устанавливать вокруг давешние прозрачные кристаллы.

Глядя на это, Олег почувствовал, как давно возникшее, но плохо осознаваемое подозрение оформляется в четкую мысль.

– Послушай, – проговорил он. – Ты, когда мы знакомились, сказал, что являешься «младшей рукой», и не соврал. Иначе я бы почувствовал. Но заклинания, которые ты знаешь, сила, какую ты пускаешь в ход… это куда больше, чем возможности обычных «бесцветных»…

Дмитрий поставил на стол очередной кристалл, подвинул его немного в сторону и только после этого повернулся, чтобы посмотреть на собеседника.

– Я не соврал, – подтвердил он. – Только вспомни точно мою фразу. «Ныне я являюсь младшей рукой».

– То есть ты не всегда был ей?

– Когда-то все было иначе, – голубые глаза Наблюдателя затуманились, он почесал кончик носа. – Я занимал… скажем так, стоял довольно высоко. Но я совершил ошибку, и меня наказали. Переводя на понятный всем язык – сослали в другой город с понижением в должности. Желтое Око поступило милосердно, меня могли и лишить жизни… Случилось это давно, почти два десятилетия назад, но я все помню так, словно изгнание произошло вчера… Подобное унижение трудно забыть.

И в этих словах Олег не почувствовал ни грамма лжи.

– Опять тайны. Всюду у вас тайны, – сказал он.

– Да, это так, – Дмитрий усмехнулся. – Но не будь их, мы просто не выжили бы, сгинули бы тысячелетия назад.

И он вернулся к расстановке кристаллов.

К тому моменту, когда часовая стрелка подползла к единичке, а минутная достигла одиннадцати, на столе вокруг яйца возникло настоящее сооружение из разноцветных камушков, пирамидок из металла, странных деревянных загогулин и черной металлической шайбы – информационного накопителя.

Проверив все в последний раз, Наблюдатель одобрительно кивнул и опустился на диван. Олег было сел рядом с ним, но понял, что слишком сильно волнуется, и торопливо поднялся.

Почти тут же на кухню заглянул Глазастый.

– А про меня забыли? – спросил он довольно сварливо. – Я «серого» оставил на страже. Он хоть и не маг, но глаза у него не на затылке, а уши слышат хорошо. Так что вы не дума…

– Тихо! – Дмитрий приложил палец к губам.

Альв замолк, и Олег уловил тонкое, еле слышное шуршание, похожее на отдаленный шум метели. Розовое свечение вокруг хрустального яйца сделалось белым, потекло струями. На мгновение обнажился сам артефакт, заполненный багровым огнем, похожий на сгусток кипящей крови.

Вновь скрылся из виду, шуршание стало громче, перешло в скрежет, и стол закачался.

– Дисбаланс энергии, – сказал Наблюдатель. – Сейчас…

Розовый туман исчез, сгинул без следа, зато белые огни побежали по предметам, расставленным вокруг яйца. Шесть пирамидок из металла извергли по столбу желтых искр, поднявшемуся до самого потолка, вихрь из разноцветного пламени возник над накопителем.

Деревянные загогулины вспыхнули самым обычным огнем, начала плавиться клеенка на столе, вонь горелого пластика ударила в ноздри.