– Алекс?

– Ты против?

– Нет,– усмехнулся агент. – Дай только на него посмотреть. Вдруг пошевелится и – пойдём. Незачем платить за простой лимузина: деньги нам теперь понадобятся для другого.– Он нарочито вздохнул,тысячу раз готов повторить – Брендон был прав. Отказать тому, кого любишь по-настоящему, невозможно. Я согласен быть подкаблучником!

Уложив вдоль дивана драгоценную, желаемую до дрожи ношу, он аккуратно завернул платье, добавив скорее для собственного успокоения:

– Но только в пределах спальни!

Будто услышав пожелание отца, малыш толкнулся кулачком, а затем повернулся, упершись в гладкий живот бугорком пяточки.

–Обалдеть…– еле слышно, с восхищением прошептал Вуд.

– Можешь потрогать, – разрешила Кэт.

– Я твой папа, малыш.

Он осторожно накрыл рукой крошечную выпуклость. Алекс решил взбрыкнуть и ещё раз толкнул, легонько ударив отца в ладонь, чем вызвал бурю эмоций.

– Я так люблю тебя…– шептал Мэттью, с трудом сдерживая слёзы, всё ещё толком не веря, что Кэтлин с маленьким сыном внутри останется с ним, обращаясь сразу к двум людям, находящимся пока в одном теле.– Так люблю…

Он с нежностью целовал живот женщины, ради него вынесшей столько боли, не только физической, вынашивая и рожая его ребёнка, но и моральной– презрение, осуждение, ненависть, даже проклятия. Чем заслужил он такую любовь? За что Бог её подарил ему? Вряд ли когда-то он сможет себе объяснить это. Что может дать в ответ? Преданность…

Мэттью целовал руки Кэт, свободную от платья шею, грудь, не замечая, как постепенно освобождает её от одежды. И она не сопротивлялась этому, сама отдаваясь во власть нахлынувшей страсти.

Он взял её на руки и, продолжая целовать, поднялся наверх в свою, отныне их общую спальню. Вуд неторопливо занялся любовью с той, с которой решил создать семью один раз и до конца жизни, поклявшись в верности перед Богом. Они делили сейчас на двоих одни чувства, исполняя древний танец человеческих тел, играя на флейте сокровенных желаний.

Кэтлин стонала, впервые открыто упиваясь тем высшим блаженством, что дарит природа возлюбленным. Как объяснить то, что происходит в постели между двумя по-настоящему любящими друг друга людьми? Как описать наслаждение, что испытываешь ещё до оргазма? Его получает не только тело, а даже, пожалуй, в большей степени мозг. Ты даришь себя избраннику, стремясь слиться в единое целое, познать, принять, впитать, ощутить, отдавая в ответ. Осознаёшь и принимаешь, что сейчас происходит таинство, ради которого стоило жить. Для этих минут ты появилась на свет и готова зачать и носить, и родить в мучениях, и обожать безмерно подаренную тебе частичку любимого.

Слияние тел, душ, разума, движений в клубок, в одно целое, и как итог высшее проявление наслаждения, которое не способен дать самый искусный, но не любимый любовник. Поднимаешься на такое остриё, такой высочайший пик, куда может занести только подхваченное разумом блаженство. Ты слизываешь солоноватый пот с разгорячённого тела возлюбленного, проводя языком по гладкой, как атлас, коже. Слышишь слова благодарности и восторга и шепчешь их же в ответ, готовая лежать рядом с мокрым телом, прислушиваясь к тяжёлому дыханию вечно… Сплетенье рук и ног, слияние душ в единое сердцебиение… благословение небес… крещендо торжества жизни…

* * *

Они наконец добрались до яхты.

Корабль отошёл от причала, разрезая водную гладь почти пустой в это время реки. Паркер куталась в поданный стюардом шерстяной плед, наслаждаясь запахом свежести вод, не обращая внимания на промозглость. Солнце с трудом пробивалось сквозь затянувшие небо тучи. Яхта была не такой большой, как в Монреале, но более уютной и, конечно, комфортной.

– Вот и осень пришла, – чуть слышно прошептала она, совсем не жалея о пролетевшем в одиночестве и токсикозе лете. Было время подумать. Кэтлин немного помолчала, опустив взгляд за борт, рассматривая гребешки разрезанных кораблём волн.

–Как тебе тут?– Мэттью обвел рукой палубу верхнего, открытого ветру салона.

– Скажу одним словом – безопасно, – рассмеялась она.– Не думала, что ещё хоть раз решусь взойти на борт судна.

– Теперь ты рядом со мной, а я проверю сто раз, прежде чем куда-то тебя отправить, – пообещал он, опутав её руками и плотно прижав к себе.

– Лилибет не обидится, что мы отправились без неё?– поинтересовалась Паркер, чувствуя себя полной предательницей.– Вчера вечером не поговорила с ней толком, сегодня с утра я и вовсе удрала из дома.

Агент улыбался, точно зная, что станет делать сегодня дочка. Ровно в двенадцать приедет Чайтон и повезёт её на давно запланированную прогулку вдоль канала Огайо.

– Будет счастлива, что сможет несколько часов провести наедине со своим ненаглядным индейцем, гуляя по парку, – сказал он вслух.

– У них всё настолько серьёзно? – Она повернулась, чтоб видеть его глаза.

– До секса ещё не дошли. – Вуд нервно отреагировал на ироничный взгляд Кэтлин, настаивая: – Он клятвенно мне обещал, а слово держать умеет.

– Дай Бог. А что дальше?

– Принстонский университет. Она хочет стать инженером, а не врачом, несмотря на надежды Харриса, – улыбнулся агент, но тут же нахмурился, объясняя, кто станет и там её верным защитником: – Ридж переведётся в Нью-Йорк.

– Я знаю о планах дочери. – Кэт положила ладони на грудь агента, чуть отстраняясь, теряя опору, но зная точно, что он не разожмёт кольцо рук–. Я спрашиваю про нас. Мы потянем их финансирование? – она поправила лацканы его чёрного кашемирового пальто, проговорив неуверенно: – Разумеется, я давно откладываю на обучение…

– Конечно, – прервал её Мэттью, имея в виду сразу всех наследников – настоящую и тех, кому ещё предстоит родиться.– Вуды всегда получают образования в высших учебных заведениях. Отец давно открыл специальный счёт, я регулярно делаю туда отчисления.

– Кто бы сомневался, – хохотнула Кэтлин.– Видел бы ты сейчас своё довольное лицо. Всё уже распланировал, решил, придумал за всех. Осталось спросить детей, кем они видят себя в этой жизни.

– Мы их родители, а не наоборот!

– Что-то не сильно ты Бренду с Харрисом слушал, раз не женат до сих пор.

– Со мной всё по-другому!

– Ой ли…– снова повернулась она лицом к воде, ловя лицом мелкие брызги.

Паркер задумчиво смотрела за борт, почти не слушая того, что говорил Мэтт. Она вспоминала, с каким трудом далось ей образование, что пришлось вынести ради счастья быть не только матерью, но