– Предъявите ваши документы, лейтенант. Иначе я прикажу своим людям гнать вас с моста. Будете наблюдать из окошка гауптвахты. Не вы ли будете те самые английские динамитчики, которых тут так опасаются?

Он кивком подозвал двух сержантов, и те мигом выросли рядом с ним, держа наперевес самозарядные карабины.

– Герр полковник, – начал было Джулиан, но в эту минуту волной налетел на них страшный грохот, и все повернули головы в ту сторону, где он возник.

На вершине холма появилась туча пыли.

– Танки идут! – закричал кто-то.

«Должно быть, они отправились сразу после нас, – мелькнуло в голове у Флорри. – Быстро же они добрались».

Он бросил взгляд на часы: без одной минуты двенадцать. Бункер был почти в пятидесяти ярдах от него. И они еще не добрались до моста. Если Портела надумает атаковать сейчас…

– Мои документы – это моя арийская внешность, – веско произнес Джулиан, – и моя расовая чистота. Мои верительные грамоты – это кровь моих предков, текущая в моих жилах, герр полковник.

– Эти подробности мало кого интересуют в германской армии, герр лейтенант.

– В таком случае, – Джулиан вынул из внутреннего кармана мундира какую-то бумагу и, развернув, предъявил ее полковнику, – вот, взгляните, думаю, это лучше всего разрешит ваши сомнения.

Немец взял документ и в течение нескольких секунд пристально его изучал.

– Все в порядке, герр лейтенант, – наконец сказал он. – Можете расположиться, где вам угодно. Но старайтесь держаться подальше от огня. Мне не хотелось бы сообщать в Берлин о том, что его представителей превратили здесь в штрудель.

– Благодарю, герр полковник. Ваше содействие будет отмечено.

Джулиан уверенным шагом прошел вперед, Флорри следовал за ним. Через несколько секунд они миновали последний сторожевой пост и оказались на мосту.

– Что за штуковину ты ему показал?

– Мой партийный билет. Когда я был в Германии в тридцать втором, я как-то, в порядке пьяной шутки, вступил в нацистскую партию под именем одного парня, с которым был тогда близок, чтобы проверить, смогу ли я сойти за него. Среди той компании, в которой я вращался, многие вступили в партию. Я, бывало, ради смеха хвастал своим членским билетом на вечеринках в Лондоне, чтобы показать, насколько глупы их разговоры об избранной расе. Но, видишь ли, на этом билете стоит один из первых порядковых номеров, и это производит известное впечатление на тех, кто разбирается в таких делах.

Они обернулись и поглядели на коричневатую поверхность воды футах в сорока под ними.

– Роберт, дружище, на меня опять это накатило. Только что. Несколько минут назад.

– Прекрати, – сказал Флорри.

– Кажется, мое волшебное колечко выходит из игры. Передашь моей глупенькой маме, что я ужасно ее любил.

– Не будь идиотом, Джулиан.

– Удачной охоты всем моим приятелям.

– Джулиан!

Первый выстрел прозвучал откуда-то с высоты, из сосен.

– Пора и нам, а, старина? – прошептал Джулиан, вынимая оружие.

Где-то взвизгнул клаксон, и крики: «Партизаны! Партизаны!» зазвучали со всех сторон. Но кадровые солдаты Германии не показали и признаков паники, лишь движения их стали более экономными и четкими. А может быть, так показалось Флорри, для которого вселенная внезапно скользнула в другое измерение: чудовищная, небывалая медлительность захлестнула и поглотила привычную реальность. Внезапно одиночные разрывы стали более частыми, нарастая крещендо до силы громового огня.

С револьвером наготове Джулиан побежал в сторону бункера, находившегося всего в нескольких футах от него. Рядом чиркнула пуля, выбив столбик пыли из камня, следом другая, потом еще и еще. И в эту минуту из бункера раздался громкий треск, подобный тому, с каким физически сильный человек мог бы ломать кусок фанеры, и Флорри догадался, что это начал стрельбу один из фашистских пулеметов. Но он все еще не понимал смысла этих событий. Партизан не было видно, лишь, клубясь, катилось вниз по дороге облако пыли.

– Туда, туда! – закричал ему Джулиан, и они оба нырнули в темноту узкого входа в бункер и тут же оказались в черноте подземелья.

– Усилить огонь, черт возьми! – надсаживался кто-то в глубине укрепленной огневой точки.

Вспыхнуло освещение, Флорри услыхал скрежет и щелканье пулеметных затворов и масляный перестук заправляемых пулеметных лент. Офицер со шрамом выкрикивал отрывистые команды, объясняя пулеметчику, что цель находится в пределах четырехсот метров. Флорри проследил взглядом, как подняли и поднесли к прорезям орудия. Мгновенно догадался, что это были вовсе не тяжелые «максимы», а пугающе рациональная, новая конструкция, ствол которой поддерживался сошкой, с курком системы «люгер» и ружейным прикладом.

– Что ж, герр лейтенант, – усмехнулся полковник, – вам повезло, вы оказались здесь вовремя. Я, признаться, боялся, что наши гости не клюнут на мою наживку, но они клюнули и прибыли точно по расписанию. Сейчас вы увидите новые пулеметы тридцать четвертой модели в действии против испанских партизан, которые считают своих лошадей и себя подходящей мишенью для моей горячей стали. Дело займет всего несколько секунд.

Джулиан выстрелил ему в горло.

Флорри выхватил свой «уэбли».

Джулиан застрелил пулеметчика, затем одного из охранников. Флорри – другого.

Выстрелы в этом тесном, ограниченном пространстве казались оглушительно громкими. Оставалось всего шесть немцев, и Джулиан очень дружелюбно им объявил:

– Джентльмены, будьте добры, сложите ваше оружие, или я буду вынужден перестрелять всех.

В глазах одного из немцев мелькнула опасная искра, и Флорри мгновенно прострелил ему руку. Затем метнулся к автомату-карабину, который выронил один из охранников, и, подняв его с пола, направил на оставшихся.

– Если кто-либо из вас слишком громко запыхтит, то мой нервный компаньон пристрелит вас всех. Вы должны быть совершенно бесшумными, слышали? Абсолютное спокойствие.

Они мгновение подождали, почти скованные опасностью момента. Снаружи огонь усилился, потом раздался громкий стук в дверь бункера.

– Что там происходит, черт подери? Почему не ведете пулеметный огонь, скоты?

– Какой забавный, – усмехнулся Джулиан. – Сидим тихо, как мышки, и тогда вы, возможно, увидите завтрашнее утро.

– Английский ублюдок, – прошипел один из солдат.

Джулиан пристрелил его.

– Кто следующий? Я перестреляю тут всех и каждого, если понадобится.

Огонь снаружи прекратился. Казалось, что тишина длится целую вечность. Вдруг раздались радостные вопли и крики, и Флорри услышал грохот лошадиных копыт. Вопли становились все громче, и наконец кто-то забарабанил в дверь.