— Да у тебя паранойя просто, извини, — Лиза произнесла это так громко, как не говорила с последнего эфира, и тут же сбавила тон, сама напугав себя. — Ты… ты как маленький, сразу боишься всего. Везде тебе видится ф-фигня какая-то.

— Нет, нет, не боюсь, и не хрена, — теперь повысил голос Макс. — Если и боюсь, то совсем не так, как тебе представляется.

— Ой, — она сморщила лоб. — Типа я тебя не знаю.

— Это я тебя знаю, — Максим отвернулся. — Я тебя изучал. А ты меня — нет. Лиза подскочила на сиденье.

— Например? Откуда? И что значит «изучал»…

— Откуда? О-о. Подумай, с чего мне начать. Во-первых, я читал твою почту.

— Вот зараза, — хотя для Лизы это был лишь очередной неприятный сюрприз. — Это же мне люди писали, а не тебе.

— Да нет, — Макс бегло глянул в ее сторону. Не ту почту. Не того времени, а старую, год назад и более.

— Как это? Подожди, — Лиза огляделась по сторонам. — Это же не смешно, какую почту, с какого момента? «Блин», — подумала она лихорадочно, — «блин, там же сплошные, сплошные, сплошные фотки и письма мужиков».

— Вообще-то, — сказал Максим. — С того момента, как ты создала ящик. «И это я не удалила, и то», — вспоминала Лиза, пробираясь между неподвижных машин. Когда движение на трассе совсем замерло, Макс предложил зайти выпить кофе, и Лиза молча согласилась. Теперь она сидела в том же самом фастфуде, у того самого окна, заняв бывший Катькин стул. Максим сгорбился напротив, раскочегаривая сигарету, а Лиза всё перебирала мысленно. И еще … и то расставание… ну ладно, это пускай читает, это можно и даже полезно. «Да и вообще хорошо, что кто-то другой прочтет всю эту муть. И что ему она интересна. И лучше пусть это будет Макс, чем, скажем, Ди…» Ей принесли стакан воды. Она заказала только воду, а Максим лишь курил сигарету за сигаретой, глубокомысленно изучая тлевший огонек.

Кофе не состоялся. «И никаких больше проблем с диетой». Лиза нечаянно повалила солонку. Помедлив, она коснулась белого пятнышка и облизнула соленый палец. Макс автоматически сделал то же самое и бессмысленно уставился на две ямки, оставшиеся друг возле друга. Лиза шумно вдохнула носом.

— Блин, ну как же, ну как же так, они же говна, говна, ГОВНА ЕГО НЕ СТОИЛИ! — она с размаху грохнула по столу кулаком, так сильно, что звякнула посуда, и стакан плеснул водой на кристаллики, смыв их прочь. Соленая вода закапала ей на ладонь. «Все пялятся. Все пялятся, не вздумай плакать».

— Ладно, — резко сбавив тон, Лиза снова шмыгнула носом. — Короче, у тебя не «мерседес», и ты не юрист, и так далее. Тогда кто ты? Хоть это я могу знать? Кто ходил ко мне на прием, кто потащил меня в Москву, с кем я жила в квартире все эти годы? Максим взял салфетки и медленно, старательно, досуха вытер стол.

— Не здесь, — процедил он сквозь зубы. — И еще. Если я расскажу, велика вероятность, что ты начнешь меня презирать. Я просто предупреждаю.

— Брось, — шатаясь на каблуках, Лиза выбралась из-за столика. — Тебя когда-то презирали за то, что ты сказал правду?

— Нет, — Макс поднялся и отряхнул колени. — Возможно, как раз потому, что я никогда этого не делал.

2 марта 2003 года

Как порой бывает в марте, невыносимо тягучий, чавкающий, каплющий дерьмовый вечер без промедления развернулся в кристально-черную ночь. Такую, когда с юга порывами налетает сладкий ураган, когда хочется бросить привычные занятия и делать что-то новое, более значимое, чем рутинная возня. Или хотя бы встать и уехать куда-нибудь. Но было слишком поздно. Они уже начали: первая мутно-зеленая бутылка разошлась по бокалам, и первая белая дорожка перечеркнула мраморный бар. Максим не трогал спиды — под ними практически невозможно было опьянеть, а он не умел общаться с дамами трезвым. В женском обществе он слишком много и резко язвил, кроме того, постоянно чувствовал, что выпадает из разговора. Вернадского это не смущало. Он пил абсент и нюхал всё, что Макс умел раздобыть — а Максим умел раздобыть и правильный фен, и чистый ЛСД, и даже кокаин, пускай не совсем белый и не очень проверенного качества.

— Предупреждаю, здесь может оказаться много для одного, — Макс постучал расческой о стойку. — Это не ваш толченый мелок из ночного клуба.

— Один хер, — Фернандес убрал линию в один росчерк и шмыгнул носом, уперев его в ладонь. — Пускай штырит, всё равно факин спать одна трата времени.

— А можно, я попробую? — к ним подскочила девочка с большими накрашенными глазами. Утробно мыча, Вернадский замахал рукой в сторону Максима. Тот нахмурился и полез в нагрудный карман. И кто за нее платить будет, интересно. Выброшенные деньги. Но других вариантов не предлагалось. Таковы были негласные правила. Вернандский находит апартаменты, Нечто приносит выпивку, его баба ведет подруг, а Макс отвечает за наркотики. «Ничего», — подумал он, — «еще отработаешь». Максим хищно покосился на девочку с нарисованными глазами. Та примерилась к новой дорожке, неумело втянула носом пару кристаллов и чихнула, сдув остатки прочь. В ее тесном декольте мялись и терлись друг о друга крошечные веснушчатые груди. И как отработаешь. Всё-таки ему нужен был секс. Очень нужен был. Который день. Он провел девочку к столу и уселся рядом. Фернандес и Нечто уже наперебой разливали мутное пойло в глубокие винные бокалы, и воздух над тяжелым низким столом загустел от паров аниса, разбавленных табачным дымом.

— Все фрики в истории пили абсент, — объявил Вернадский, раздавая полные бокалы. — Ван Гог. Леонардо. Сам Цезарь, бля. Чуть ли не с Древнего Рима времен Италии.

— Ой, а вы знаете, что у Леонардо ДиКаприо есть ручная игуана? — спросила накрашенная девочка. — А у Джорджа Клуни свинья.

— У меня тоже есть ручная свинья, — Фернандес обхватил Нечто за шею. — Слышишь, ну-ка, свинка, хрю-хрю!

— Уи-и! — сипло выдавил тот.

— «И-и», — передразнил Вернадский. — Это что, типа свиньи так делают? Просвети меня, что это было?

— Это, — Нечто сглотнул и ухмыльнулся. — Это было нечто.

— Ха-а! — заревел Фернандес, и девочки захихикали вместе с ним.

Вернадский умел вести себя в женском обществе. Макс поспешно опрокинул в себя бокал и сглотнул обжигающий напиток. «Сироп от кашля сраный», — подумал он, силясь переждать омерзение и не морщиться. Фернандес этого не любил. По крайней мере, не в отношении абсента.

— Вообще, фриков сейчас осталось реально мало, — говорил Вернадский девочкам, пока Максим боролся с проглоченным алкоголем. — Я думаю замутить такое место, типа ночного клуба, только реального клубняка, по типу как в Европе. Чтобы он, короче, типа привлекал.

Как бы притягивал разных прикольных чуваков, вообще со всей страны, такая как раз идея. Я реально, реально не могу дождаться, когда эти мудаки всё там доделают.

— Скажи он прикольный? — прошелестела нарисованная девочка в ухо Максима. — Такой весь необычный, на «Ферарри» ездит, он тебе показывал?