— Вообще-то я пришла пельмени лепить. Еще целый кусок теста остался и фарш.

— Ульяна пошла гулять вместе с мужем и детьми. С горки катаются.

— Я ей рыжие космы-то растреплю! — пообещала я себе вслух. — За эту подставу.

— Не злись. Они хотели, как лучше. Переживает за тебя. И ты зря с ней не общаешься. Это все я… наговорил херни. Забудь, прошу. Я так сказал нарочно, чтобы порвать с тобой. Я не считают тебя грязной. Тьфу, мне язык откусить хочется. Я просто сам чуть не сдох, когда говорил тебе это!

Я кивнула. Было так непривычно обсуждать это с Марселем без ругани, без всего. Внутри царило какое-то тепло и приятное умиротворение. От голоса Марселя затренькало внутри, пошли вибрации, сладенькие толчки. Я уже нзнала, что это шевеление моей дочурки. Тем приятнее было ощущать их, когда Марсель находился рядом со мной. Словно он тоже мог разделить со мной эти мгновения.

— Ты еще этого не почувствуешь, но сейчас я чувствую толчки ребенка, — сказала я и прикусила язык.

Это же надо так просто выдать Марселю, что ребенок от него!!! Где моя решимость никогда ему об этом не говорить?! Растаяла… Без следа. Не получается у меня быть стервой рядом с ним.

— Прямо сейчас, когда я с тобой разговариваю?

Эх, сгорел сарай, гори и хата!

— Да, малышка сейчас крутится.

— Наша малышка? То есть это девочка? — уточнил Марсель изменившимся голосом.

— Девочка. И я уже выбрала ей имя.

— Какое?

— Узнаешь, когда она родится.

— Девочка! Вот это я попал.

Должен же у меня хотя бы один секрет остаться…

— Ты так и будешь сидеть без дела? Или поможешь мне с лепкой пельменей?

— Я не силен.

— Кружки вырезать умеешь?

— Думаю, справлюсь.

— Вот и отлично. Начало есть. Уверена, такой способный и упрямый человек, как ты, быстро освоит лепку пельменей! Еще чемпионом станешь…

Потом вернулась Ульяна со своей семьей. Платонов долго и громко предупреждал, что они заходят. Как будто не хотели застать нас врасплох раздетыми.

— Что, даже мебель цела? — удивился он.

Вечер прошел мирно. Марсель проводил меня до дома.

— Зайдешь? — предложила я. — Мама с папой дома…

Он покачал головой.

Черт, я только сейчас поняла, что Марсель ничего мне не обещал…

Стоило ли вообще ждать от него чего-то в нашей непростой ситуации?!

Ясно было одно, с моими родителями он не горел желанием знакомиться.

— Что ж, была рада повидаться. Надумаешь приехать когда-нибудь еще, ты знаешь, где меня искать. Может быть, к тому времени и сугроб растает, и твоя модная туфля найдется! — сказала я скороговоркой и быстро прошмыгнула за калитку.

Глава 35

Глава 35

Лена

— Шатохина, стой! — окликнул меня Марсель.

— Ну, чего тебе, залетный?

— Я залетный? От залетной слышу.

— Договоритесь вы у меня, дяденька. Такой красивый и разодетый обратно в столицу уехать придется ни с чем.

— Это мы еще посмотрим.

Послышалась возня. Марсель рискнул перелезть через забор и спрыгнул по ту сторону калитки. Он смотрелся забавно в большом тулупе и валенках, что Ульяна щедро одолжила у своего отца для Марселя.

— Сейчас собака залает и покусает!

Ко мне затрусил пес и присел возле ног, явно что-то выклянчивая. Понравилось ему догрызать пельмени, которыми я кидалась в Марселя. Вопреки моим ожиданиям пес не спешил кидаться на красавчика, а он нагло этим воспользовался и обнял меня.

— Я не сказал всего, но это не значит, что я не хочу больше, чем есть.

Он наклонился и осторожно коснулся моих губ. Их словно кольнуло током. Я поцеловала его в ответ. Ноги подкосились в коленях, я вцепилась в тулуп, что был надет на Марселе.

— Елена-Сирена. Съесть тебя хочется. Съесть… Капусточку такую! — шепнул Марсель, куснув меня за губу и посасывая ее.

— Прекрати! Родители дома. В окошко могут за нами смотреть, отвечай им потом, кто возле меня трется!

— Не жадничай! — снова меня поцеловал и вздохнул. — Где тут сеновал?

— Показать? — предложила я.

— Айда со мной.

На улице трещал мороз, но мы перешептывались, изо рта вырывались облачка нашего дыхания. Нам было жарко, томительно. Глаза сверкали, губы спешили слиться в очередном поцелуе.

— Охотно провожу тебя на сеновал и, возможно, даже полюбуюсь, как ты там рукоблудничаешь в одиночестве.

— Почему в одиночестве? Ты не присоединишься?

— К тебе? Нет, спасибо! Сами, Марсель Вениаминович. Все сами!

— Почему?!

— Потому что мороз! Там температура минусовая… Вот почему!

— Точно, — тряхнул головой Марсель. — Мне с тобой жарко, а еще я мысленно как будто застрял в конце лета, на нашем отдыхе. Жизнь будто остановилась. Только сейчас снова раскачиваться начинает. С тобой…

Наверное, эти слова звучали даже самых жарких заверений в любви.

— Значит, сеновал отменяется. Может быть, в Лютиково гостиница найдется какая-нибудь?

— В Лютиково нет. Мотель есть. Ехать надо…

— Помчали?

— Придумаешь тоже!

— А что?

— А то!

Я сердито вырвалась из его объятий и отошла на два шага.

— Ты сейчас появился, голову мне вскружил. Ничего толком не обещаешь, только слова красивые говоришь. Завтра рано утром укатишь обратно вместе с Платоновыми, и все… Оставайся, Шатохина, одна! Жди с моря погоды.

— Лен, я хочу быть с тобой. С девочкой нашей. Я могу тебе золотые горы наобещать, но сначала хочу решить вопрос с отцом. Понимаешь? Я не хочу, чтобы над тобой угроза нависла!

Мне хотелось возразить что-то язвительное и острое. Но потом я вспомнила, как отец Марселя разорил человека, наказал его за то, что тот занимал его место на парковке. Мороз по коже пробрался. Разве можно с таким влиятельным человеком совладать?

— Значит, тебе остается только одно, Марсель!

Я отступила к дому, шагая спиной вперед.

— Забудь обо мне. Забудь о нас…

— Да ты обалдела, что ли?! — возмутился он и настиг меня у самой двери.

Пес глухо тявкнул и кинулся мне на защиту, вцепившись пастью лишь за толстый валенок.