— Фу! Иди в будку! — прикрикнула на пса, он поплелся обратно к себе в конуру.

— Вредина!

Марсель смотрел на меня так, словно по-настоящему хотел съесть.

— Если я сегодня же в тебе не окажусь, сдохну, — пригрозил он. — Поехали.

— Куда?

— Да хоть куда-нибудь. Я по тебе соскучился жутко. Ни с одной девушкой мне не хочется проводить время.

— Марсель!

— Лена…

Он напористо прижался ко мне и поцеловал. Выдержка таяла. Снова он сводил меня с ума, лишая выдержки. Еще эта сложная ситуация… с его отцом… Ума не приложу, как быть!

— Я придумаю что-то. Обещаю. Но мне нужно немного вдохновения, — попросил Марсель, коснувшись моих губ. — Только ты можешь дать мне это!

— Ах ты хитрый жук! Вдохновения тебе дать… Ну даешь! Фантазер!

— Но сработало?

— Черт с тобой! — ругнулась я. — Иди клянчить у Платоновых машину, а я переоденусь и предупрежу родителей, что пойду гулять.

— До сих пор отпрашиваешься у родителей, Шатохина?

— Кто бы говорил, Кречетов! — фыркнула я. — Ты-то вообще от своего папаши прячешься!

— Языкастая какая… Будь уверена, я твоему языку и без сеновала найду применение!

Настроение у меня было приподнятое.

Я послала Марселю воздушный поцелуй и забежала домой, потопала ногами, стряхнув с обуви снег.

— Мама, папа! — закричала, думая, что они у телека сидят.

Но в ответ послышались шорохи и шаги торопливые, шепотки.

Выглянула в коридор. Папа сделал вид, что картину поправляет.

— Чуть левее сдвинь, — скомандовала мама. — Лена… — сделала вид, что удивилась. — Ты вернулась уже?

— Вернулась. Не говорите, что не видели.

— Да мы тут… Картину вешали…

— Ага. Криво висит же. Что, подсматривали? Подслушивали?

— Интересовались, — лаконично ответил отец. — Кто такой?

— Друг.

— Который может стать отцом? — добавила мама, покачав головой. — Лен, ты у нас девушка крайне самостоятельная, всегда на своем стоишь… Но хоть с женихом познакомь?

— С женихом? Мама, вы торопите события. Это друг. Просто друг! Не больше…

— Ну-ну… — поворчал папа. — После такой дружбы у нас с твоей мамкой Толик появился. Твой старший брат! И родители нашу дружбу до загса довели, а у вас намечается что-нибудь?

— Намечается! Погулять иду. Схожу переоденусь, подкрашусь…

Родители с места не сдвинулись, даже не шелохнулись.

— Лен, так никуда не годится. Давай, знакомь! — потребовала мама.

— А если я скажу нет, то, что? Дома запрете?

— Ага, тебя запрешь. Как же… А то мы не знаем, как ты в восемнадцать через окна удирала, когда хотела сходить погулять! Теперь-то тебе давно не восемнадцать… Может быть, даже считаешь, что родители тебе ни тогда, ни, тем более сейчас, не указ! Поступай, как знаешь… — махнул рукой папа. — Пошли, мать. Телек смотреть. Больше жы мы ни для чего не годимся… Знать ни о чем недостойны. Делиться с нами необязательно. Подумаешь, замуж вышла… За кого? Неважно. Развод? А что такого… Беременна — снова не ваше дело!

Родители развернулись и ушли. В горле встал ком.

Ну, вот… Чего они дуются?! Я сама ничего не знаю и ни в чем не уверена.

И вообще, мне собираться надо!

В расстроенных чувствах я пошла к себе. Начала рисовать стрелки на глазах, рисовала раз пять, прежде чем вышло что-то красивое. Руки то поднимались, то опускались… Через силу накрасилась, долго не могла решить, что надеть. Хотелось выглядеть сексуальной, но на улице такой мороз, а я беременная! В итоге решила, что надену комбинезон лыжный, а красоту Марселю в номере покажу, когда он меня разденет.

Выбрала лучший комплект белья, села ждать…

Ждать пришлось долго.

Родители спать легли, а я все ждала, выглядывала в окна, пока не поняла, что Марсель не придет.

* * *

Настроение с самого утра было отвратительное, я целую ночь не спала, плакала потихоньку в подушку. Со звонком Ульяны настроение стало еще хуже.

— Лен, а Лен, — попросила она. — Растолкай своего лежебоку и скажу ему, что мы через час выдвигаемся. Даже если сам не хочет никуда ехать и решил задержаться, то он взял машину, пусть вернет. Идет?

— Кому и что я должна сказать? — поинтересовалась я.

— Марселю. Он же у тебя спит?

— С чего бы ему спать у меня?

— Постой… Так вы не вместе, что ли? — удивилась подруга. — Когда он вечером не пришел, мы решили, что у вас перемирие идет полным ходом.

— Ага. При родителях кроватью в стенки стучим. Марселя у меня нет! А если ты его увидишь, услышишь… То скажи, чтобы он забыл все хорошее, что я ему говорила. Ясно?

— Лен, постой! — забеспокоилась Ульяна. — Он не пришел вчера к нам, понимаешь? И у тебя не остался. Куда пропал?

— Очевидно, папочка скомандовал ему “К ноге!” и он побежал. Даже прощаться не стал. С меня хватит! Довольно… Я ему не подстилка всепрощающая. Точка. И дочка только моя, так и передай.

— Не кипятись, Лена! До чего же горячая! — попросила Ульяна, но я вспылила.

— А ты зачем влезла, Ульяна? Я девушка не маленькая и сама могла решить, хочу я видеть Марселя и говорить с ним или не хочу.

— Лена, мы с Андреем хотели, чтобы вы помирились. Оба же страдаете… Мы хотели как лучше.

— Да вы только хуже сделали! — повысила я голос. — Мне, может быть, проще было не видеть его совсем. Отрезать чувства… А теперь снова в моей груди рана размером с море, а он… он себе на уме. Всегда… Меня ни во что не ставит. У тебя его нет, у меня — тоже. Он просто ушел! Я его всю ночь прождала… Даже если у него срочные дела появились, мог бы сказать. Хоть строчку написать! Просто он считает, а что Шатохина? Шатохина никуда не денется, хули! А я вот возьму… Возьму и…

— Хватит! — рявкнула в ответ Ульяна. — Помолчи. Вот сейчас ты не права конкретно! Тебя несет, а не мешало бы