– Это тебе.

– А что это такое? – удивился Сиверов.

– Здесь флакон со специальной жидкостью и вата. Тебе же надо снять грим. Или ты уже вошел в образ? – пошутил Веремеев. – Короче, вода перед тобой плюс эта жидкость. А больше ничего и не надо, чтобы снова стать Федором Молчановым.

Глеб взял пакет и направился к реке. Через двадцать минут он возвратился к полковнику в своем прежнем обличье.

– Ну вот, совсем другое дело, хоть на человека стал похож, – пошутил Веремеев.

– Как я понимаю, теперь мы можем не глядя махнуться машинами? – спросил Глеб.

– Так и есть. Тебе же надо возвращаться в Суздаль?

– Да, нужно.

– Вот и хорошо. Иди переодевайся. В твоей машине рядом с водительским сиденьем ты найдешь джинсы, футболку и кроссовки. Твоя привычная одежда. А все это, – Веремеев указал на костюм, – снимешь и принесешь мне. Сам понимаешь, вещички казенные. И, конечно, не забудь про туфли.

– Жаль, Павел Анатольевич, они мне понравились.

Сиверов переоделся в своем «БМВ» и принес Веремееву сложенный костюм, рубашку, туфли и портфель.

– Удачи тебе, Глеб. Если что, звони, – взяв вещи, сказал полковник и пошел к «мерседесу».

Когда Веремеев уехал, Сиверов быстро сбросил одежду и с разбега нырнул. Он плыл, наслаждаясь свободой этой тихой летней ночи. Глеб лег на спину. Мириады звезд таинственной вязью раскинулись по небу. Сиверов решил не ехать в город, а переночевать в машине. После купания он оделся и, удобно устроившись на водительском сиденье «БМВ», уснул.

На рассвете Глеб проснулся и снова искупался. Одевшись и постояв около получаса на берегу реки, наслаждаясь свежестью и красотой утра, Сиверов сел в машину и поехал в сторону Суздаля.

Поднявшись в свой номер в гостинице «Сокол», он позвонил по мобильному телефону Оксане.

– Привет, я уже совсем рядом, – пошутил Глеб.

– Здравствуй, Федор. Надеюсь, ты поднимаешься ко мне по лестнице?

– Нет, но сегодня у тебя буду. А сейчас я в гостинице.

– Замечательное утро! – воскликнула Оксана. – Знаешь почему? Ответ лежит на поверхности.

– И все же я хотел бы услышать его от тебя.

– Все просто. Ты в городе, рядом, и мне хочется петь и танцевать.

– Я рад, что снова возвратился в Суздаль.

– И только? – кокетливо спросила женщина.

– А Суздаль у меня теперь ассоциируется с прекрасным женским именем Оксана.

Лаврентьева рассмеялась, а затем сказала:

– Знаешь, это прекрасные слова. Быть может, самые замечательные из тех, что я слышала в своей жизни. Кстати, забыла тебе сказать, что на следующей неделе я иду в отпуск.

– Поздравляю. Ты на целый месяц забудешь о работе.

– Это точно. В последние дни она меня уже просто достала. Так что жду не дождусь, когда наступит долгожданный месяц отдыха. А у тебя как дела с работой?

– Все нормально. Как говорил один персонаж из заморского фильма, журналист – это писатель на скорую руку. Так что я пишу. Что-то получается быстрее, что-то медленнее. Все зависит от множества различных обстоятельств. Но пока, слава богу, пишется, – улыбнулся Глеб.

– Это замечательно, если занимаешься любимым делом. Мне моя работа нравится. Но ты же знаешь, что от всякой работы рано или поздно устаешь.

– Это мне отлично знакомо.

– Федор, а когда у тебя будет отпуск? – неожиданно спросила Оксана.

Этот вопрос на долю секунды застал Сиверова врасплох, поэтому он ответил не сразу:

– Дело в том, что я уже несколько лет не был в отпуске. Как-то и не думал об этом.

– Ты что, надо подумать о своем здоровье! – воскликнула Лаврентьева. – Нельзя работать на износ. А еще я хотела у тебя спросить.

– Спрашивай.

– Не мог бы ты на следующей неделе или чуть позже попросить у своего главного редактора отпуск? Тем более, как ты говоришь, не отдыхал уже несколько лет. Моя дочь мечтает побывать на море. Мы бы могли отправиться туда вместе.

– Звучит весьма заманчиво, но, к сожалению, в редакции сейчас скопилось столько дел… Поэтому я знаю точно, что в ближайшее время меня никуда не отпустят.

– Очень жаль. Если честно, я надеялась, – вздохнула Оксана. – Но ничего, работа есть работа. Главное, что ты приехал и мы снова увидимся. Я по тебе ужасно соскучилась.

– Я тоже скучал по тебе.

– Когда ты сегодня сможешь освободиться и приехать ко мне?

– Точно сказать не могу, но думаю, что ближе к восьми.

– Хорошо. Как только освободишься, сразу же приезжай.

– Конечно. Кстати, как там поживает Светланка?

– Домой с дачи я ее привожу только по воскресеньям, чтобы хорошенько отмыть в ванне. А так в город ее не тянет. Это и понятно. Летом там раздолье, тем более у нее там есть подружка-ровесница. Она приехала из Питера на отдых к бабушке, которая живет в милом деревянном домике неподалеку от нашей дачи. Так что все интересы Светы сейчас за городом. С одной стороны, это и хорошо. Она набирается сил.

– А что тебя волнует? – уловив настроение Оксаны, спросил Глеб.

– Мне не хватает Светы, ее задорного смеха, неподдельной детской радости.

– Я тебя понимаю.

– Ладно, заболтались мы. Мне нужно собираться на работу. С нетерпением жду тебя.

– До вечера, – закончил разговор Сиверов.

Он положил телефон на журнальный столик и стал делать специальный комплекс гимнастики, рассчитанный на проработку каждого сустава. Затем Глеб позавтракал в ресторане и позвонил психотерапевту Товарову. Глеб договорился с ним о встрече в шесть часов вечера. Раньше у психотерапевта не выходило, так как у него было много пациентов.

Сиверов подъехал к дому Товарова в условленное время. Андрей Васильевич показался на крыльце с одним из своих пациентов, что-то объясняя, при этом он выразительно жестикулировал руками. Увидев Глеба около «БМВ», психотерапевт приветственно вскинул правую руку вверх. Пациент, попрощавшись с Товаровым, ушел.

– Добрый вечер, Федор. Как поживаете? – пожимая подошедшему Глебу руку, спросил Товаров.

– Спасибо, Андрей Васильевич, не жалуюсь.

– Это очень хорошо. Пойдемте в дом, – пропуская в открытую дверь Глеба, произнес Товаров.

– Работы, как я понимаю, у вас хватает, – заметил Сиверов.

– Да, с этим проблем нет. Хотя летом люди гораздо реже обращаются к врачам. Отпуска, понимаете ли, дачи… А тут, как прорвало, звонят и приходят один за другим.

– Значит, это лето – исключение из правил, Андрей Васильевич, – улыбнулся Глеб, снимая кроссовки.