– Я бы сказал, что невероятное исключение. Если вы не против, пойдемте в мой рабочий кабинет. Там мягкий диван. Дело в том, что пару дней назад я потянул спину. Сидеть на диване мне будет удобнее.

– Хорошо, пойдемте в ваш кабинет.

Товаров открыл дверь и пропустил гостя вперед. Они устроились на диване.

– Итак, я слушаю, Федор. Что вас привело в мое скромное жилище? – с присущей ему деликатностью спросил психотерапевт.

– Я слышал, Андрей Васильевич, что вы осматривали Петра Андреева, друга погибшего в лощине писателя Левитова.

– Откуда вам известно, что именно я осматривал бедолагу Андреева? – удивился Товаров.

– У журналистов свои источники, Андрей Васильевич, – уклончиво ответил Сиверов.

– Да, я осматривал его.

– Пожалуйста, расскажите мне, что вы думаете по поводу этой трагедии? Дело резонансное, ведь Левитов был известной личностью, – пояснил свой интерес Сиверов.

– Вы правильно заметили, что это трагедия, причем страшная. Иных слов и не подберешь. Меня вызвали в больницу утром, хотя у меня в этот день был выходной. Я еще подумал: что за срочность такая? Когда же приехал, в коридоре больницы меня встретили два офицера из полиции. Один из них, видимо главный, вкратце рассказал, что случилось в лощине. По их мнению, Андреев заманил туда своего друга, страстного путешественника и любителя всяких тайн, и по какой-то причине застрелил Левитова из пистолета. Также они сказали, что подозреваемый что-то постоянно бормочет, кричит и периодически хохочет. Когда я зашел в кабинет, на кушетке, прислонившись к стене, сидел Петр Андреев. Позже от его родителей я узнал, что он поседел за ночь. В общем, его седые волосы были взлохмачены. На лбу – запекшаяся кровь. Руки изодраны. Сам весь в грязи, с ног до головы. Глаза безумные. Казалось, что он собирается наброситься на меня. Но нет, он отвел взгляд в сторону и, потрясая кулаком, заорал: «Медведь-монстр явится за всеми вами и растерзает вас в клочья! Ждите и бойтесь его!» А потом внезапно расхохотался. Словом, даже без осмотра было ясно, что человек в результате какого-то сильнейшего потрясения сошел с ума.

– Вы пробовали разговаривать с Андреевым? – поинтересовался Глеб.

– Конечно. Но он только бессвязно что-то бормотал, а потом кричал, что видит медведя-монстра в этой комнате. Это было ужасно, в моей практике я с подобным не сталкивался. Я осмотрел его. На удивление он вел себя в эти минуты спокойно, только глаза безумно рыскали по кабинету, как будто что-то искали.

– Андрей Васильевич, вы считаете, что он убил своего друга Левитова, будучи в здравом уме, а потом сошел с ума? – задал вопрос Сиверов.

– Нет, я так не считаю. Андреев испытал невероятно сильное нервное потрясение. Просто от убийства, тем более если человек к нему готовился, специально заманивал друга в лощину, как утверждали в разговоре со мной полицейские, такого бы не было. Он не сошел бы с ума. Я беседовал с его родителями, приехавшими из Москвы. Они сказали, что Петр был жизнерадостным, общительным человеком, с Левитовым дружил с детства. Позиция полиции понятна. Им удобно все списать на сошедшего с ума Андреева. Что с него возьмешь? А они отчитаются перед начальством и закроют дело. Никаких проблем. Во всех новостях, что я смотрел по телевизору, утверждалось, что Андреев был в здравом уме, когда убивал Левитова, а затем сошел с ума, не выдержав содеянного. Между нами говоря, – Товаров понизил голос, – один из полицейских, когда я изложил им свои выводы после осмотра больного, сказал, чтобы я заткнулся и не общался с прессой. Иначе у меня могут возникнуть серьезные неприятности. Он намекнул на мою частную практику. Но это, Федор, строго конфиденциально.

– Можете не беспокоиться, Андрей Васильевич, об этом никто не услышит от меня ни слова.

– Я вам доверяю и рассчитываю на вашу порядочность.

– Забудем об этом, – твердо произнес Сиверов. – Вернемся к нашему разговору, Андрей Васильевич. Как вы считаете, что могло так сильно повредить рассудок нормального, здравомыслящего человека, программиста? Может, вы что-то уловили после осмотра Андреева?

– Скажу откровенно, Федор, – Товаров замолчал ненадолго, по его лицу было видно, что он испытывает сильное волнение. Наконец он продолжил: – Я был, как вы знаете, скептиком в отношении медведя-монстра. Считал это сказкой, выдумкой. А все случаи в лощине – просто каким-то трагическим стечением обстоятельств. Но после того как я послушал и осмотрел Андреева, я твердо уверен, что он видел медведя-монстра. Это реальное существо, у меня нет ни капли сомнения.

В кабинете воцарилась тишина.

– Значит, Андрей Васильевич, ваш скепсис улетучился после осмотра Андреева? – прервал молчание Сиверов.

– Должен признать, что да. Следовательно, я неправильно лечил пациентов, которые на самом деле видели чудовище. Тактика лечения должна была быть совсем другой. Хотя можно понять и меня. Какой человек в здравом уме поверит в какого-то мифического медведя, про которого люди сложили страшную легенду? Выходит, в наших краях действительно живет чудовище, некий зверь, неизвестный современной науке. Так что все эти случаи в лощине Сатаны – не случайность. Лесник Павел Корягин тоже видел его и, не справившись с колоссальным стрессом, застрелил себя. Сейчас мне это понятно как дважды два, – заключил психотерапевт. – Так что ваши будущие статьи, Федор, ждет колоссальный успех. Вас они прославят. Но вот в чем беда… – Товаров замолчал и взглянул на Глеба.

– Продолжайте, Андрей Васильевич, кажется, вы что-то хотели сказать.

– Дело в том, что в наши края, чтобы увидеть медведя-монстра, понаедет еще больше народу. Поэтому новых смертей и людей, пострадавших от встречи с чудовищем, к сожалению, не избежать. Так уж устроены люди. Их, как магнитом, влечет все непознанное и таинственное, – заключил Товаров и тяжело вздохнул.

Сиверов отметил про себя, что психотерапевт находится в необычном состоянии. Мышцы его лица дергались, он то и дело потирал виски ладонями.

– Андрей Васильевич, вы врач, помогаете многим людям. Но сейчас, мне кажется, нужна помощь вам, вернее, вы сами себе должны помочь, – сказал Глеб.

– Каким образом?

– Я вам советую взять отпуск и уехать на время из Суздаля. Вам это просто необходимо сделать.

– Знаете, Федор, пожалуй, вы правы. Я действительно в последнее время нахожусь не в лучшем психологическом состоянии. Как-то сбежалось все. А после осмотра Андреева мне вообще, по правде сказать, не по себе.

– Извините за прямоту, но это заметно, – как можно деликатнее произнес Сиверов.

Товаров снова тяжело вздохнул:

– Понимаете, я испытываю какой-то внутренний надлом. С одной стороны, мой разум отказывается верить в существование медведя-монстра. Но с другой, осмотрев Андреева, я словно сам увидел чудовище глазами этого обезумевшего человека. Мой мир как бы треснул. С таким в жизни – а мне стукнуло пятьдесят два года – я не сталкивался никогда. Поэтому мне на самом деле не по себе.