– Само собой разумеется, – кивнул Глеб.

– Несколько недель назад мы закончили возведение внешней, так называемой защитной границы.

– Об этом, пожалуйста, расскажите подробнее, – попросил Сиверов.

– Примерно в радиусе трех километров завод окружает колючая проволока с камерами наблюдения, которые связаны с военными спутниками, мгновенно обрабатывающими информацию об угрозе. Это сложная и дорогостоящая система.

– То есть до создания защитной границы кто-нибудь случайно все же мог подойти к заводу? К примеру, грибник…

– Я такое полностью не исключаю. Был участок в полтора километра, который просто патрулировался нашими людьми.

«Видимо, покойному Корягину и удалось пройти к заводу именно по этому участку», – подумал Сиверов.

– Но сейчас, Андрей Александрович, как вы заверили меня, все под контролем и никто посторонний к заводу не приблизится? – изображая крайне заинтересованного в безопасности завода проверяющего, спросил Глеб.

– Сейчас такое просто невозможно. Система контроля с помощью военных спутников, насколько я знаю, самая надежная в мире, – резюмировал Романчуков.

– А сколько человек занимается непосредственно созданием новейшего химического оружия и его испытанием? – поинтересовался Сиверов.

– Сюда входят сто военных химиков и еще сорок человек, которые помогают им. Это ассистенты, лаборанты…

– То есть сто сорок человек.

– Совершенно верно, – подтвердил полковник и добавил: – А всего у нас работает пятьсот двадцать человек.

– Андрей Александрович, у меня такой вопрос: а вы проводите испытания на животных?

– Да, мы используем в своей работе многих животных, начиная от крыс и заканчивая медведями.

– Медведями? – переспросил Глеб.

– Вы не ослышались. Нам необходимо знать воздействие наших образцов оружия на разных животных. Ведь у них различный иммунитет, масса тела и так далее. Об этом можно долго беседовать, – пояснил Романчуков.

– И, безусловно, многие животные погибают во время испытаний, не так ли?

– Это реальность. Естественно, они гибнут. Но, как вы сами понимаете, мы не общество по защите животных. Я, конечно, не испытываю радости по поводу их гибели, но это – наша работа, и никуда от этого не денешься.

– Понятно.

– Кстати, у нас был случай, когда мы, так сказать, сжалились и в качестве исключения отпустили одного медведя на волю.

– Отпустили медведя? – стараясь не выдать волнения, переспросил Глеб.

– Я же сказал, что мы не бессердечные. Этот медведь, если так можно выразиться, был хорошего нрава. Наши сотрудники угощали его конфетами. В результате испытаний косолапый заболел и сильно потерял в весе. Глаза у него стали такими грустными, что больно было смотреть на бедолагу. Вот я и решил его отпустить. Не знаю, сдох он или выжил.

– А когда вы его отпустили? Это я так, для себя, спрашиваю. Мой маленький сын просто помешан на этих животных. Как придем в зоопарк, так он сразу тянет меня к медведям, – соврал Сиверов.

– Точно уже и не вспомню, – задумался Романчуков. – Где-то два года назад или около того.

– Понятно. Что ж, я бы на вашем месте, пожалуй, поступил бы так же.

– Вы бы видели его, Валерий Владимирович. Как вспомню об этом звере, так сразу вижу его грустные глаза. Создавалось такое впечатление, что он готов был расплакаться.

– Давайте перейдем к изучению документации, – предложил Глеб.

Поздно вечером полковник отвел Сиверова в комнату, которую приготовили специально для проверяющего из Москвы.

– Напротив комнаты туалет и душевая, – пояснил Романчуков. – Это, безусловно, не гостиница. Как говорится, чем богаты, тем и рады. Здесь обычная армейская металлическая кровать. В общем, если что-то…

– Да все нормально, Андрей Александрович, – перебил полковника Сиверов. – Иногда полезно пожить в спартанской обстановке, чтобы затем ценить блага цивилизации. Всем необходимым я обеспечен. День выдался непростым, и единственное мое желание сейчас – побыстрее лечь в кровать и уснуть.

– Завтра, Валерий Владимирович, как и договаривались, мы с вами пройдемся по заводу.

– Обязательно. Как говорится, лучше один раз увидеть.

– Все, что захотите, вы посмотрите, – заверил Сиверова Романчуков. – А сейчас отдыхайте. Спокойной вам ночи.

Когда полковник вышел, Сиверов принял душ и, возвратившись в свое временное пристанище, лег на кровать. «Значит, выпустили медведя, по словам полковника, дохлого и больного. Скорее всего, это тот худой бурый медведь, которого я видел пару раз в лощине. Других животных они не выпускали. И вообще, рано или поздно все они умирали здесь, на заводе», – подумал Глеб.

Он повернулся к стене и попытался уснуть. Обычно Сиверов засыпал за считаные минуты, однако сегодня это ему никак не удавалось. «Что ж, раз не спится, следовательно, это отличная возможность поразмышлять», – решил Глеб.

Сиверов вспомнил недавнюю «командировку» в Афганистан. «Все-таки без удачи нигде не обойтись, в том числе и на войне, – думал он. – Ведь меня спокойно могли прикончить вертолеты «Апачи». Но мне удалось не только выжить, но еще и сбить один вертолет. Конечно, это военная удача. Как там поется в песне: “Не везет мне в смерти, повезет в любви”».

Где-то около часа ночи Глеб начал дремать, но громкий, испуганный визг собаки, доносившийся до него откуда-то снизу, заставил его вздрогнуть. Он сел на кровати, и снова до его слуха донесся визг собаки, затем он услышал не то рычание, не то шипение. А еще он услышал звук капающей воды, монотонный и нудный, словно забыли закрыть кран.

Сиверов лег и постарался расслабиться. «Если и не буду спать, так, по крайней мере, отдохнет тело», – справедливо рассудил он. До утра Глеб так и не заснул.

После обеда Сиверов в сопровождении полковника Романчукова отправился осматривать завод. Многочисленные связки железных труб вились у стен подобно клубку змей. В огромных помещениях повсюду стояли столы из нержавеющей стали. На них – многочисленные колбы с какими-то химикатами. Над одной из дверей светилась надпись: «Не входить! Идет опыт!»

Мимо Сиверова и Романчукова прошла группа людей в серебристых костюмах. На головах у них были специальные шлемы, лица закрывало затемненное стекло. Они кивнули полковнику. В знак приветствия Романчуков поднял правую ладонь. Уловив взгляд Сиверова, Андрей Александрович сказал:

– Безопасность мы ценим превыше всего. Сами понимаете, если пренебречь строгими инструкциями, то просто-напросто можно погибнуть. Поэтому защитные костюмы тщательно проверяются на предмет герметичности. Защитный шлем или противогаз – это уже зависит от того, какой опыт или работу необходимо провести, – обязательны.

– И это правильно. Безопасности много не бывает, – согласился Сиверов и, немного помолчав, спросил: – А вообще были случаи гибели людей на заводе?