А потом какой-то небесный торговец развернул перед нами рулон тончайшего зеленого шелка, который повис в воздухе в нескольких километрах над землей, застилая собой горизонт. Он мерцал и переливался, постоянно меняясь, и, казалось, светился изнутри. Но вокруг, там, куда не доставало зеленоватое сияние, небо было почти черным. Небесный торговец, словно желая получше продемонстрировать свой товар, встряхнул шелковистое покрывало, которое заколыхалось, окрашивая деревья и скалы в бледно-зеленый цвет.

Кони, завороженные этим зрелищем, застыли как вкопанные.

– Господи… – прошептала Хелен. – Что это?

Небо на северо-западе взорвалось фейерверком ярких красок, как будто небожители решили распахнуть дверь в свою обитель, чтобы охваченные благоговейным страхом смертные смогли хотя бы одним глазком взглянуть на сокровища, которые скрывались за нею. На землю каскадом низвергались потоки серебристо-зеленого, ярко-фиолетового и теплого, мягкого розового цвета – это был цвет любви, девичьих грез и радостного, счастливого будущего, которого у меня, наверное, уже никогда не будет. Но несмотря на буйство красок, это шелковистое покрывало было настолько тонким и прозрачным, что сквозь него проглядывали звезды.

Нам с Хелен удалось попасть в число тех немногих счастливцев, которым, благодаря уникальному сочетанию времени, географического положения и атмосферных условий, было дозволено взглянуть на Aurora Borealis.

– Это северное сияние, – сказала я.

Некоторое время Хелен молчала, а потом потрясенно произнесла:

– Класс!

– И это все, что ты можешь сказать? – поинтересовалась я.

Снова молчание.

– Но как? – спросила Хелен. – Откуда оно берется?

Я уже набрала в грудь воздуха, собираясь прочитать длинную и чрезвычайно нудную лекцию о заряженных частицах, сталкивающихся г атомами азота и кислорода, но передумала.

– Эскимосы считают, что таким образом мертвые передают привет живым, – сказала я и, удивляясь собственной сентиментальности, которая обычно была абсолютно чужда моей циничной натуре, добавила: – Мне кажется, его нам послала Дана.

Десять минут мы молча наблюдали за тем, как мерцают и переливаются небесные огни. Потом они потускнели и погасли. Мы потеряли драгоценное время, но совершенно не жалели об этом, поскольку чувствовали себя окрыленными и ощутили прилив сил.

– Спасибо, – прошептала Хелен, и я знала, что она обращается не ко мне.

К платной конюшне, которая принадлежала моей подруге, мы подъехали около половины четвертого. В стойлах было пусто, но я заметила двух лошадей, которые с любопытством наблюдали за нами с близлежащего луга. Соскользнув на землю, я осторожно ощупала раненую ногу Чарльза. Вроде бы все в порядке, но ему понадобится несколько дней отдыха. Наполнив ведра, я позволила Чарльзу и Генри вволю напиться, дала им по охапке сена, распрягла и выпустила на луг. После этого, собрав седла и уздечки, я направилась в сарайчик. Ключ оказался именно там, где и должен был быть – под глиняным цветочным горшком.

Моя подруга использовала этот сарайчик не только для хранения сбруи, но и как кабинет, и поэтому сюда был проведен телефонный кабель. Показав Хелен, где находится розетка, я закрыла дверь и бросилась к выдвижному ящику письменного стола. Мне повезло. Половина упаковки глазированного шоколадного печенья, почти полная коробка шоколадных драже и три тюбика мятных конфет «Поло». Я честно разделила добычу, и в течение пяти минут мы жадно заглатывали сладости. Когда наше самочувствие несколько улучшилось, мы, стараясь не обращать внимания на усталость и ноющую боль во всем теле, подключили лэптоп Даны и принялись за работу.

За узким рабочим столом моей подруги мог поместиться только один человек. Поэтому Хелен села на стул, а я примостилась на тюке соломы и прислонилась к каменной стене. Наверное, трудно было представить себе менее удобное сиденье, но я чувствовала, что если закрою глаза, то мгновенно провалюсь в сон. Открыв седельную сумку, я достала «Женщину в белом», которую вместе с другими книгами забрала с рабочего стола Даны. Когда я вытаскивала книгу из сумки, из нее выпало несколько листов формата A4.

Хелен внезапно перестала печатать, закашлялась и сплюнула на ладонь. Поймав мой удивленный взгляд, она пробурчала:

– Это чертово шоколадное драже все в шерсти.

– Собачья шерсть – к удаче, лошадиная – к неприятностям, – пробормотала я.

Пальцы Хелен замерли над клавиатурой.

– Что ты сказала?

– Так обычно говорил мой отец, когда кто-то из нас находил шерсть в своей тарелке, – объяснила я. – Я выросла на ферме. С лошадьми. Нас не особенно беспокоили вопросы гигиены питания.

– Если я найду еще одно шерстяное драже, то отдам его тебе. Что ты делаешь?

– Тупо смотрю на лист бумаги и надеюсь, что до рассвета мне все-таки удастся разобрать хотя бы несколько слов.

– Тебе нужно поспать, – сказала Хелен. – Ты слишком рано сбежала из больницы.

Она наклонилась в сторону и снова сплюнула, на этот раз менее деликатно.

– Черт, что это за дерьмо?

– Нельзя умереть, не съев фунт навоза, – сказала я.

На этот раз Хелен отняла руки от клавиатуры и повернулась ко мне.

– Что?

– Еще одна из поговорок моего папы. А он узнал ее от своего отца. Это один из уилтширских афоризмов. Когда я была маленькой, то воспринимала его буквально. Мне казалось, что если я съем фунт навоза, то обязательно умру. И это при том, что мне было только семь и я была здоровой как лошадь. Некоторое время я очень этого боялась и тщательно следила за тем, что ем. Я терла фрукты до тех пор, пока они не превращались в кашу. Однажды я даже попыталась вымыть печенье, которое уронила на пол, с отбеливателем.

– Ты нормально себя чувствуешь? – Во взгляде Хелен читалась неуверенность. Казалось, ей не очень хотелось услышать честный ответ.

Я кивнула, не поднимая глаз.

– Может, тебе лучше выплакаться? Мне помогло.

Закусив губу, я набрала в грудь побольше воздуха.

– Не уверена, что смогу остановиться, – выдавила я из себя после небольшой паузы. Хелен молчала, но я ощущала на себе ее пристальный взгляд. – Дункан собирается бросить меня, – сказала я. – Он встретил другую. Наверное, я должна была бы только радоваться, учитывая все, что…

Я осеклась. Хелен встала из-за стола и подошла ко мне.

– Когда ты сможешь позвонить насчет вертолета? – спросила я.

Хелен немного постояла в нерешительности, потом вернулась к столу и села.

– Думаю, примерно через час. Уже скоро.

Я попыталась сосредоточиться на бумагах, которые держала в руках. Через пару минут мне наконец удалось сморгнуть слезы и углубиться в чтение.