В такой ситуации оказался Воронцов, второй человек в государстве, прославившийся несоответствием своих доходов и расходов. У него было 5805 крепостных, каждый из которых приносил ему рубль. Его жалованье вице-канцлера достигало 6000 рублей; став в 1758 году канцлером, он сверх того получил еще тысячу. Его бухгалтерия за 1753–1754 годы известна: от своих угодий он получил 3224 рубля, к которым прибавились доходы от урожая, в 1754 году это составило 1831 рубль. Подарки государыни и Разумовского, зачастую в полновесной звонкой монете, также украшали его повседневность. Так вот, расходы Воронцова за 1753 год достигли 30 668 рублей. Тогда вице-канцлеру пришлось продать земли, чтобы раздобыть 1000 рублей серебром.

Вопреки расхожему мнению Россия не делилась на чрезмерно богатых дворян с одной стороны и несчастных крепостных, до смерти изнуренных эксплуатацией, — с другой. В обществе существовал свободный средний класс: упомянутые выше разночинцы, горожане или крестьяне-однодворцы, на которых возлагалась обязанность охранять границы, а также помещики, чьи доходы были ниже, чем у иных получивших вольную крестьян. Положение крепостных, принадлежавших короне (наиболее зажиточных), церкви (14,1%), помещикам (54%), было различным и зависело от ряда обстоятельств. Многие собственники сознавали ценность этого человеческого капитала и старались о нем заботиться — правда, с целью вытянуть из него побольше прибыли. Некоторые купцы набирали крепостных для работы на своих рудниках и мануфактурах; тогда число душ в точности соответствовало потребности в рабочей силе. К концу царствования Елизаветы из крестьян в промышленности было занято 87 253 человека. Этим крепостным рабочим не требовалось обрабатывать землю, разве что для своей личной надобности. Бывали и такие, что летом трудились на полях, а зимой в рудниках или мануфактурах. Однодворцам позволялось иметь крайне ограниченное число крепостных; некоторые разночинцы, секретари или писцы, подчас умудрялись обзавестись собственным клочком земли, который обрабатывали крестьяне. Эти люди ждали, когда они сами или их сыновья достигнут восьмой ступени табели о рангах и смогут тем самым узаконить ситуацию. Начальники округов часто сталкивались с необходимостью воспротивиться таким злоупотреблениям, то есть конфисковать земельные владения и души, чтобы перепродать их в пользу царской казны.

Крепостные, работая в торговле и зарождающейся индустрии, попадали в весьма двойственное положение. Своим трудом они повышали доходы помещиков, но составляли прямую конкуренцию купцам и собственникам ремесленных мануфактур. В 1745 году им была запрещена всякая торговая деятельность в городах; позже их также лишили доступа к портовой коммерции. Зато вдоль дорог они могли торговать всем, что нужно для проезжающих. В 1758 году крестьянам было позволено торговать своими ремесленными поделками в пределах пяти верст от своего жилья. Однако некоторым селам удалось добиться, чтобы для них сделали исключение. Так, 589 государственных крепостных, что жили в поселке Осташков близ Петербурга, благодаря своим торговым успехам были освобождены от рабства и сенатским актом 1752 года возведены в ранг купцов.

Повсеместная коррупция в административных учреждениях то и дело утяжеляла жизнь крепостных. Елизавета выпустила в их пользу несколько указов, начиная с того, что касался смертной казни, но они оказались недостаточными. Никому не давалось права посягать на жизнь крестьянина, крещеного и православного, он пользовался защитой государыни. В случае, если он умирал при подозрительных обстоятельствах, его близкие имели право настаивать на расследовании. Мучитель рисковал потерять свои дворянские титулы, хотя на практике обычно отделывался какой-нибудь епитимьей и даяниями в пользу церкви. Так, одна землевладелица, некая Салтыкова (Салтычиха), до смерти замучившая 38 крепостных, после целой череды жалоб, обращенных к губернатору, все же окончила свои дни в монастыре.

Крепостного продавали вместе с землей. Правительство таких сделок не одобряло, однако ничего не делало, чтобы реформировать систему. Да и на продажу душ без надела прямого запрета не было. Женщин покупали чаще, чем мужчин, — две трети покупок приходились на них: речь шла о поисках жен для своих холостых крестьян. Однако и менее добродетельные цели надобно принимать в расчет. В 1760 году мужчина стоил от 5 до 10 рублей, женщина — 2–3 рубля. Все продажи полагалось регистрировать у местного чиновника в московской крепостной конторе. Там проверялась правомочность прежнего и нового владельца и составлялись акты продаж.

Хотя крепостные в подавляющем большинстве были неграмотны, они до некоторой степени осмысляли свой статус. В 1744 году имущество одного помещика Псковской губернии конфисковали за долги; его крепостным душам приказали продолжать доставку пищевых продуктов для погашения долгов расточителя. Но несколько сотен крестьян, считая себя отныне государственной собственностью, собрались и решили отказаться работать в счет возмещения долгов своего бывшего хозяина. Сенат выслал 18 солдат, но их встретили 2000 разгоряченных мужиков. И обратили в бегство. В конце концов деревню атаковали усиленные военные части, они разрушили многие дома и убили 55 человек. Или другой случай: богатый промышленник Никита Демидов покупал земли для строительства мануфактур; в 1751 году он столкнулся с бунтом крепостных, отказавшихся принадлежать частному лицу, наверняка их не устраивала и перспектива работы на заводах. Пять сотен солдат, высланных на место действия, не смогли их урезонить. Чтобы успокоить горячие головы, Демидов вызвал вооруженное подкрепление, все это привело к гибели 59 мужиков. До сведения императрицы подобные инциденты никогда не доводились: ее приближенные любой ценой избегали упоминать при ней о кровопролитиях, даже если таковые были единственным средством восстановить порядок.

Купцы и дворяне имели возможность выезжать за границу; их паспорт служил удостоверением личности, а в случае надобности содержал данные также о занятиях путешественника и цели его прибытия. Торговый люд на Руси хоть и считался вольным, но по статусу весьма отличался от своих собратьев — западных коммерсантов. Положение купцов оставалось шатким, они были данниками местных властей, от чьих решений слишком во многом зависели. Начиная с 1743 года Елизавета распорядилась, чтобы законы, введенные некогда в действие ее отцом, были восстановлены. Петр содействовал образованию корпораций, предоставлял возможность работать без помех, которые им чинили не в меру алчные правители. Ремесленники сплачивались в гильдии, законодательные основы функционирования которых тем не менее по-прежнему оставались непрочными. В годы царствования Елизаветы ремесленники во множестве нищали, опускались до категории «подлых людишек», едва способных выплачивать ежегодный рубль подушной подати. В наиболее значительных городах судьи, избираемые самыми богатыми купцами, да плюс к тому два бурмистра и четверо служителей, ведающих надзором за торговыми операциями, взимали налоги и обеспечивали рекрутские наборы крепостных крестьян. Сенат возлагал на них ответственность за хорошее выполнение этих задач. Деловой мир, по существу, не имел юридически осмысленной структуры вплоть до 1754 года, когда возник закон, недвусмысленно требующий, чтобы торговцы в каждой общине имели двух выборных представителей. Купцы, равно как и ремесленники, имели право наследования; за крепостных, состоявших у них па службе, они податей не платили, но с них причитался 1% получаемого дохода.