Весь следующий день Хелье провел в дичайшем напряжении, ругая себя за глупость. Нашел кому сказать про богатых родителей жены, живущих в Константинополе! А ну побросают теперь пираты, а их двадцать человек, всех его спутников в воду, несмотря на дружбу Явана с капитаном, а у него, Хелье, потребуют, чтобы назвал место проживания жены, чтобы послать кого-нибудь и попросить выкуп за жизнь и свободу муженька. Еще и перстень этот, как доказательство того, что жена богата. К счастью, все обошлось, и к вечеру, еще до захода солнца, пиратская посудина вошла в Босфор.

Золотой Рог, залив, омывающий северную часть Константинополя, был до отказа набит судами всех мастей, и место швартовки пришлось долго искать.

Не будь Хелье подготовлен киевскими впечатлениями, он на несколько дней потерял бы дар речи — настолько великолепен был древний город, созданный по указу первого христианского императора. Огромные здания, огромные стены, величественная София, роскошная широкая улица, соединяющая Софию с Буколеонским Дворцом, по которой слонялось огромное количество ослепительно красиво одетого народа, и везде, в сумерках — огни, огни, огни, ховреги, светильники. Огромное количество, как и предполагалось, конных экипажей. Неимоверный шум и веселье на улицах. Деревянные дома отсутствуют, везде только камень. На всех улицах деревья. Перед Софией роскошный парк. Хелье хотелось сбегать и посмотреть на знаменитый Ипподром, но он постеснялся об этом сказать.

Откуда-то сбоку, из темноты, хриплый густой голос заканючил вдруг по-шведски:

— Земляк, не обессудь! Три дня я ничего не ел. Я кровь проливал за Олофа, Владимира, и Базиля, и мне жить негде.

Все это было сказано нестерпимо фальшивым тоном. Хелье вгляделся в темноту, но там, вроде бы, никого не было.

Неподалеку от входа в город, несмотря на поздний час, несколько торговцев зазывали посетителей, разложив свои товары прямо на земле. Хелье чрезвычайно понравился воздушный змей, холщовый, с интересным рисунком, изображающим деву у колодца — не Электру ли? У змея имелся длинный синий хвост. Хелье, немного подумав, купил змея, расплатившись с торговцем золотой монетой. Сдачи торговец не дал, но Хелье не стал спорить.

Дир остался совершенно равнодушен к великолепию города, сказав, что в Ростове, дай им только волю, еще и не такое построят.

Тут же в гавани, где Явана знали, как оказалось, многие, было выяснено, что они чуть не опоздали, несмотря на спешку. Император Базиль Второй все еще отсутствует, но ожидается завтра во второй половине дня.

— Ничего себе, — сказал Хелье, когда Яван сообщил спутникам то, что ему сказали.

— Увы.

— Ночуем у твоего отца? — спросил Хелье.

— Нет, — ответил Яван. — Во-первых, неизвестно, здесь ли он. Ехали мы быстро и вполне могли его обогнать. Во-вторых, неизвестно, сюда ли он собирался. Мог и повернуть, у него дела везде есть. В третьих, ему совершенно не нужно знать, что я из Киева уехал, а дом спалили. Начнутся вздохи да причитания, а я их терпеть не могу. В четвертых, мы здесь, судя по всему, не в гостях, а по делу. А для людей деловых имеются комнаты в наем. И в этот раз я буду спать один, а не с тобой вповалку. И еще неплохо было бы в баню сходить, здесь неплохие бани, особенно где берут дороже, как раз сейчас у них вечерний прием. Но сперва нужно найти жилье и, наверное, составить план действий, не так ли?

— Так.

— И, между прочим, мне пришлось дать одному негодяю тридцать сапов лишних, чтобы у него поубавилось интересу к богатым женам в Константинополе и к их мужьям, путешествующим на лихих посудинах.

Хелье покраснел до корней белесых своих волос. Так стыдно ему еще не было никогда в жизни. Он ничего не сказал.

Ужинать и ночевать устроились в италийском кроге (некоторые кроги в Константинополе организовывались в соответствии с обычаями какой-нибудь иной страны, и в них приезжие из этой страны могли чувствовать себя, как будто никуда не уезжали, а местные имели возможность побывать, будто бы, в другой стране, никуда не уезжая). В траттории было относительно чисто и не очень людно. Вино оказалось настолько дрянным, что Хелье чуть не разочаровался в Константинополе — до момента, как он это вино попробовал, он и представить себе не мог, что в этом городе что-то может быть не самого высшего качества. Годрик отошел и сел в угол со своими гуслями.

— Нужен план действий, — сказал Яван. — Насколько я понимаю, нам нужен не сам Васс, но хартии.

— И амулет, — добавила Эржбета нехотя.

— Какой еще амулет?

— Серебряный, с цепочкой.

— Первый раз слышу, — сказал Хелье.

— И я тоже, — присоединился Дир.

— С одной стороны число три, — сообщила Эржбета таким голосом, будто собиралась есть ложкой горчицу. — С другой сверд и полумесяц.

— Откуда у него этот амулет? — спросил Хелье.

— От Марии. Глупый вопрос.

— А у Марии откуда?

— Не твое дело.

— Давно он у нее?

— Давно.

В конце концов, есть же на свете похожие амулеты, подумал Хелье. Бывают в мире совпадения. Мария не может знать Матильду. Нереально. Глупо. Абсурд.

— Ну, хорошо, — сказал он. — Как мы будем искать Васса? Расспрашивать народ?

— Нет, зачем же, — возразила Эржбета строго. — Вассу совершенно не обязательно знать, что за ним следят.

— Он в любом случае что-нибудь заподозрит.

— Подозревать — не значит знать.

— Ладно. А как?

— Я знаю места, где он мог остановиться. И я знаю места, где он мог спрятать хартии и амулет.

— Если он подозревает, что за ним следят, — сказал Хелье, — именно в этих местах он не будет ни останавливаться, ни прятать хартии. Если он, конечно, не законченный дурак. А он, вроде бы, таковым не является. Туповат, но не так чтобы разительно.

Эржбета промолчала.

— Я его вам найду, — сказал Яван. — Завтра к утру, если он в городе, мы будем точно знать, где именно.

— Каким образом? — спросил Хелье.

— У межей везде есть связи. А вы пока спать ложитесь. Комнаты нам дали, белье свежее. Завтра будет трудный день.

Все молча согласились и почти одновременно поднялись из-за стола.

Закрывшись в отведенной ему комнате, Хелье не стал раздеваться, а сел на постель и начал ждать. Вскоре дверь в комнату Явана открылась и закрылась, раздались шаги. Хелье неслышно вышел, прикрыл за собой дверь, и последовал за Яваном.

На улице Яван огляделся, поправил сверд, и повернул на северо-запад. Хелье двинулся за ним на расстоянии пятидесяти шагов. Затем расстояние пришлось сократить — светильников становилось все меньше. Начались какие-то мрачные закоулки, грязные, обшарпанные, малолюдные, и иллюминированные только светом тут и там светящихся окон. Яван все больше углублялся в противную эту часть города, и Хелье даже подумал, не повернуть ли ему назад — пусть Яван идет, куда хочет, сам. Но любопытство взяло свое. Что за связи?