– Ты винил маму в вашем расставании? – спросила Холли так тихо, что даже не была уверена, что он ее услышал.

– Да. – Он повернулся к ней, и их глаза наконец-то встретились. – Долгое время меня сжирала злость на нее, но, увидев ее, я понял, каким был идиотом.

Он глубоко вздохнул и снова посмотрел на Холли.

– После того как ты вернулась в Лондон в мае, я поехал в Кефалонию, чтобы повидаться с ней. Я имею в виду, с мамой. Я хотел попытаться исправить последние несколько лет. Но все это из-за тебя, потому что это ты меня научила.

– Я? – Холли шокировали его слова.

– Ты заставила меня понять, что я просто тратил время, злясь на нее. У тебя даже нет матери, а я вел себя как упрямый осел, отказываясь поговорить со своей мамой. Я вдруг отпустил все обиды. И скажу, это невероятный опыт.

Холли не смогла удержаться от широкой улыбки.

– Но потом я вернулся сюда. – Голос Эйдана снова посерьезнел. – И все еще чувствовал, что меня что-то мучает. Мне потребовалось время, чтобы понять, что это была Любовь. Эта зараза сидела на моем плече и запускала свои пальцы…

– Ой, да ладно! – прервала его Холли с громким смехом. – Любовь жила у тебя на плече? Ты здоров?

Эйдан удивленно посмотрел на нее, потом тоже рассмеялся.

– Ты права, – сказал он, запуская руку в свои растрепанные кудри. – Я прямо классный сценарий для мыльной оперы сочинил. Вот, бери ключи и вези меня сейчас же в больницу.

При упоминании больницы хорошее настроение Холли мгновенно испарилось.

– Я до сих пор не могу поверить, что ты скрыл от меня правду, – прошептала она. – Деннис легко мог умереть в тот день, и я бы никогда его не узнала.

– Но он не умер, – сказал он почти умоляющим голосом. – Я знаю, что поступил неправильно, но я чертов идиот. Я всегда им был. Я принял неправильное решение, а потом мои чувства к тебе все усложнили. Я был эгоистичным и высокомерным, я знаю, но то, что произошло между нами… Холли, это было все по-настоящему.

– Я понимаю, почему ты не рассказал, – сказала Холли, глядя на него, а потом снова на карту. – Я просто не уверена, что снова могу доверять тебе.

Уязвленный ее словами, он снова встал и заходил по комнате взад-вперед. Холли сидела, глядя на него.

– Сначала ты была еще одной девушкой, которой нужно помочь, – сказал он. – Я заботился о женщинах всю свою жизнь, поэтому, думаю, и взялся радостно за эту роль. Я даже не задавался вопросом, нужна ли тебе моя помощь. Конечно, это было неправильно, потому что, глядя на тебя сейчас и понимая, чего ты достигла, я вижу, что тебе не нужно, чтобы тебя опекали.

– Ты не прав. – Холли перебила его. – За мной действительно нужно присматривать, но я должна уметь делать это сама. Не ты, не Руперт, не даже мой отец. Если я не могу сама о себе позаботиться, тогда каковы шансы, что я смогу быть счастлива с кем-то еще?

– Но что, если кто-то хочет позаботиться о тебе? Что, если кто-то хочет это сделать своей добровольной обязанностью? – Он приближался к ней сейчас, и Холли посмотрела на него предупреждающе.

– Я не думаю, что это должно быть обязанностью, – ответила она. – Я – не бродячий щенок, которому нужен уход и лечение. И я не хочу допустить, чтобы со мной случилось то же, что с моей мамой и Сандрой.

Он хотел перебить ее, но она говорила торопливо, не давая ему вставить ни слова.

– Дело в том, что я вообще не думаю, что люди могут измениться. Они способны только стать лучшей или худшей версией самих себя в зависимости от того, что с ними случается. Но я верю, что в определенный момент у тебя есть выбор – пойти по более темной, но более простой тропинке или пойти по кустам и найти лучшую. Я думаю, что постоянно выбирала тропинку попроще, а сейчас настало время повзрослеть и изменить свою жизнь к лучшему.

– Думаю, ты это уже сделала, – сказал Эйдан. Он улыбался ей и перестал ходить по комнате. – То, что ты придумываешь и делаешь, – просто потрясающе. Мы не так давно знакомы, но честно могу сказать, что никогда в жизни не был так горд ни за одного человека.

Холли подняла глаза, чтобы понять, есть ли в его лице хотя бы намек на юмор, но он выглядел абсолютно серьезным. Она столько времени потратила, презирая его, но сейчас, рядом с ним, чувствуя, как его глаза прожигают дыры в ее голове своим блеском, она увидела, какой недальновидной была.

– Я думаю, ты достаточно хорошо меня знаешь, – сказала она. – Например, ты знал, что мне понравится карта.

Эйдан взглянул через свое плечо, и Холли с удивлением заметила, что на его щеках вспыхнул румянец.

– Я даже не был уверен, что ты ее увидишь когда-нибудь, – пожал он плечами. – Но хотел ее сделать в любом случае. Это моя карта о нас, Холли, моя карта того, как я влюбился в тебя.

Одинокая слеза скатилась по щеке Холли и капнула в бокал с вином.

– Я так боялась возвращаться, – призналась она. – Я знала, что должна это сделать когда-нибудь, увидеть Денниса и Марию, но продолжала уговаривать себя подождать еще немного.

– Что заставило тебя передумать? – спросил он.

– Кто-то предложил купить дом. – Она обвела рукой комнату. – Мне была невыносима мысль, что я могу его потерять. Только тогда я поняла, что живу не в том месте, что мой дом здесь, не в Лондоне, и… – Она оборвала себя, увидев хитрое выражение его лица. – Что?

– Мне нужно сделать еще одно маленькое признание, – сказал он, не в силах сдержать улыбки.

– Еще одно? – подняла она бровь. – Что, черт побери, ты натворил на этот раз?

Он рассмеялся, и смех его прозвучал просто замечательно.

– Это я послал риелтору предложение купить дом, – расплылся он в улыбке еще шире. – Я понял, что мне тоже невыносимо думать, что ты можешь больше не увидеть этот дом. Я решил, что, если он будет моим, ты всегда сможешь жить в нем, если вернешься. А я, конечно, надеялся, что ты вернешься.

– Похоже, ты действительно любил Сандру, – поняла Холли. – Ты знал, что она не хотела, чтобы дом когда-нибудь ушел из семьи.

– Возможно, это так, – согласился он. – Но все мои причины были связаны только с тобой. Боюсь, я вовсе не такой герой, как тебе могло бы показаться.

– Постой-ка. – Холли повернулась, чтобы посмотреть на него. – Так это ты напихал грязи в мою стиральную машину?

Эйдан ничего не сказал, но покраснел до кирпичного оттенка.

– Это ты, так? Ты пробрался в дом и устроил бедлам!

– В целях защиты, – засмеялся он, отражая удары, с которыми на него обрушилась Холли. – Я думал, что дом, в котором все разваливается, продать сложнее.

– Черт побери, у меня целую неделю торчала шишка на лбу от дверцы шкафа! – кричала она.

– О черт! Извини. – Он все еще смеялся. – Бедная твоя головка. Я не хотел тебя ранить. Не надо хлопать дверями, кстати!