– Есть, командир! – Фауст отсалютовал и отдал приказ.

Вытащив кинжал, Азиний сунул его Ротеку в рот. Фракиец отчаянно сопротивлялся, но был бессилен против двух здоровяков-легионеров, удерживающих его за ноги и за руки.

– Выбор прост, жрец. Либо ты развязываешь язык и отвечаешь на мои вопросы, либо остаешься без него.

Глаза Ротека наполнились ужасом – ему никогда не приходилось оказываться при пытках в роли страдающей стороны. В знак согласия он осторожно кивнул.

Проконсул извлек кинжал.

– Кто дал деньги, которыми ты побуждал племена присоединяться к восстанию против царя и Рима?

Священник ответил сразу, но говорил медленно. Сломанные ребра затрудняли дыхание.

– Один очень высокопоставленный римлянин. Имени не знаю. Я получил монеты в прошлом году через посредников.

– Недостаточно хорошо. – Азиний снова сунул кинжал в рот жрецу и срезал кончик языка с палец шириной. Кровь обильно потекла по щеке Ротека. – Попробуй еще раз.

– Посредники сказали, что действуют по поручению консула Марка Азиния Агриппы.

Азиний растерянно замер, не веря собственным ушам.

– Это вот… – начал было Веспасиан, но проконсул оборвал его.

– Кто были эти посредники? – спросил он, придя в себя.

– Три преторианских гвардейца, но во главе их стоял гражданский – крупный мужчина со смуглой кожей и длинными волосами.

По щекам Ротека, смешиваясь с кровью, текли слезы.

– Тебе объяснили, зачем Азинию понадобился мятеж?

– Сказали, это нужно, чтобы пошатнуть позиции императора. Они, мол, собираются поднять восстание по всей империи. Пока легионы будут заняты его подавлением, в Риме будет восстановлена республика. – Речь Ротека была невнятной – от раны во рту немели губы.

– И посланцы заверили тебя, что мятеж увенчается успехом?

– Да. Они сообщили, что восстанет Мёзия, два тамошних легиона увязнут и не придут на помощь Реметалку. Руки у нас окажутся свободны.

– И ты им поверил?

– Да. Из Мёзии прибыли офицеры – вербовать наших людей для службы в размещенных там римских войсках. Это говорило о том, что легионам там уже приходится не сладко. Я увидел в этом возможность стряхнуть бремя царской власти и вернуться к извечным порядкам, когда независимые племена объединялись под властью наших богов.

– И ты, как главный жрец, занял бы место царя, только некоронованного?

– Я желал этого ради блага Фракии и богов, – почти выкрикнул Ротек, невзирая на боль.

– И вот, когда легионы прибыли и восстание захлебнулось, ты пожаловал сюда и предложил свои услуги Поппею. Почему?

– После того как цениям не удалось перехватить идущие к Поппею пополнения, я понял, что нам не победить, поэтому приехал сюда вести переговоры о сдаче, пока еще не поздно.

– Очень благородно. С чего это Поппей поверил тебе?

– Я рассказал ему о деньгах от Азиния. Согласился поехать в Рим и свидетельствовать против Азиния в сенате. В обмен на свою жизнь.

Азиний покачал головой.

– Превосходно, – с улыбкой прошептал он. Потом снова обратился к жрецу. – Выходит, Поппей был только рад использовать тебя, своего нового друга, в переговорах с мятежниками?

– Он ставит много препон, выдвигает разные требования и условия. Думаю, он хочет не сдачи, а победы.

– А ты по-прежнему желал царю смерти?

– Если из всего этого и могло получиться что-то хорошее, так это конец Реметалка, – прошипел жрец, буравя царя глазами. На залитой кровью куньей физиономии читалась фанатичная ненависть.

Азиний отступил на шаг и посмотрел на Магна и двоих легионеров.

– Вырубите его, потом отнесите в мою спальню и оставайтесь при нем.

Те с удовольствием повиновались.

– Похоже, Сеян и Поппей оказались слишком хитры, даже превзошли вашего покорного слугу, – сказал проконсул Веспасиану. – Выставить меня зачинщиком всех этих беспорядков – мастерский ход, который я не мог предвидеть. Теперь понятно, почему они использовали монеты – их будет проще увязать со мной, чем слитки.

Юноша смотрел на старшего товарища, не зная, что и думать.

– Эй, ты ведь не веришь ему? – спросил Азиний.

– Нет. Полагаю, что нет, – ответил Веспасиан, вспомнив слова Корона о том, что Ротека во время визита к цениям сопровождали Гасдрон и трое преторианцев.

– Очень хорошо, – фыркнул Азиний. – А то у меня просто нет времени опровергать абсурдные обвинения и оправдываться перед младшими трибунами.

– А как насчет царей, Азиний? – вмешался Реметалк.

– И перед царями тоже. Оправдываться я буду перед сенатом. Но если вам требуется доказательство, спросите у себя: почему я не приказал Магну убить этого маленького ублюдка? Ведь он, дай ему шанс, будет свидетельствовать против меня. Более того, он искренне убежден в истинности своих показаний, и даже подвергнутый пытке, без чего, думаю, не обойдется, будет стоять на них. Так что же я выигрываю, оставляя ему жизнь?

Реметалк посмотрел на Азиния и пожал плечами.

Тот помрачнел и, сгорбившись, опустился на кушетку.

– С целью подтвердить историю жреца, Сеян представит поддельные документы, доказывающие, что это я разрешил выдачу денег из казны. Если Ротек умрет, предъявленных фальшивок будет достаточно, чтобы приговорить меня. Но если я поставлю его перед сенатом, все увидят, что я не боюсь обвинений. Я буду владеть ситуацией и смогу заставить жреца опознать настоящих посредников – преторианцев и вольноотпущенника Сеяна Гасдрона, то есть людей, к которым, как прекрасно известно сенаторам, не имею ни малейшего отношения. Главный свидетель со стороны Сеяна обернется против него. Поэтому Ротек нужен мне в Риме. Живым.

На лице Реметалка отразилась симпатия.

– Я поеду с тобой и дам показания в твою пользу.

– В этом нет необходимости, будет достаточно письма. Тебе следует вернуться в Филиппополь и начать залечивать… – Азиний не договорил. Снаружи послышался шум, полы входа в палатку распахнулись. Отстранив ликторов, попытавшихся остановить его, внутрь ворвался Поппей.

– Вечер добрый, Азиний, – проворковал он. – Вот это неожиданность. Чем обязан я чести твоего визита?

– Поппей, я тут по требованию сената и императора, – ответил проконсул, встав и сделав ликторам знак оставаться снаружи.

– С поручением к царю и этому молодому трибуну, надо полагать?

– Царь Реметалк и трибун Веспасиан, как тебе известно, являются моими личными друзьями. – Азиний замолчал, прислушиваясь. Со стороны укреплений доносились отдаленные крики и вопли. – Они пришли засвидетельствовать свое почтение.