В кабинете, куда его завели, он напоролся на двух оперативников. Крепкие ребята, как на подбор, подтянутые, в глазах огонь пролетарской ненависти. Это не мирные менты, которые прикармливаются за пару штук баксов. Вряд ли они неподкупные. Но Игнату лучше не шутить с этими волкодавами.

– Бурлаков Игнат Алексеевич? – для проформы спросил один.

– Ну. С кем имею честь?

– Ух ты, какой бандит нынче благородный пошел, – хмыкнул второй.

– А опера чего такие грубые? – недовольно посмотрел на него Игнат.

– Да какие есть… Капитан Шпагин, – все-таки представился мент.

Удостоверение показывать он не стал. Зачем, если он находится в своем управлении. И не он, а Игнат у него в гостях…

– Ну и чем я вам обязан, господин капитан…

– Гражданин капитан, – автоматически поправил его мент.

– Я ж вас не товарищем назвал, а господином… Не хотите господином быть, не надо… Только я не понял, почему я гражданином должен вас звать? Я что, в чем-то обвиняюсь, меня что, уже осудили?

– У тебя еще все впереди, Бурлаков! – злорадно усмехнулся Шпагин.

– А мы что, с вами на «ты»? Ладно, я согласен… Ты чего бочку на меня катишь, капитан? Пугаешь меня не в тему…

– Ух, какие мы страшные!

– Да не страшные мы. Но и вас не боимся… Короче, давай не будем канителиться. Предъявляй, если что есть предъявлять. А то некогда мне тут с тобой басни травить…

– Ты бы не хорохорился, Бурлаков.

– А ты бы понты не колотил, Шпагин. А то ведь я и адвоката могу потребовать…

– Умные все стали, – хмыкнул капитан. – Адвокатов им подавай…

– А давай без комментариев! Короче, что за проблемы? Что за наезд?

– Ты, Бурлаков, нормальным человеческим языком разговаривать можешь?

– Ну вот, опять резину тянешь… Говори, что я такого сделал, почему я здесь?

– Что-то я не пойму, кто у нас тут на допросе, ты или я?

– Фу ты, елы-палы! Что ты все кота за хвост тянешь? Так и скажи, что нет к вам, гражданин Бурлаков, никаких претензий. А взяли вас чисто для того, чтобы жизнь медом не казалась…

– Да нет, гражданин Бурлаков, взяли мы вас по факту вымогательства.

– Это что-то новенькое?

– Может быть, и новенькое, но со старыми дырками…

– И у кого я что вымогал?

– Вымогали вы деньги. В размере ста пятидесяти тысяч. У гражданина Шаталова… Знаете такого?

Игнат с трудом скрыл досаду. Чертов Лева, потянула его нелегкая банкира потрошить. Сбросил пар. Теперь как бы на нарах париться не пришлось…

– Ну, знаю. Ну и что? Были мы у него на днях. Игорь Шаталов – давний приятель моего друга. Мы что, не имели права зайти к нему в банк?

Все-таки менты проследили тогда за ними, узнали, чем они с Левой и Вилли занимались в банке. Но вряд ли у них есть веские доказательства его вины. Скорее всего, все их обвинения строятся на оперативной информации, а это, считай, ничего.

– Да, но вы не просто к нему заходили. Вы вымогали у гражданина Шаталова деньги. В размере ста пятидесяти тысяч долларов.

– У вас есть доказательства?

– Да, у нас есть показания потерпевшего! – ошарашил Игната Шпагин.

– Вы бы на пушку меня не брали, капитан. Глупо это с вашей стороны и смешно…

– Боюсь, что вам будет не до смеха, Бурлаков… Объясняю для тех, кто в бронепоезде. Гражданин Шаталов обратился к нам с заявлением о том, что некий Лев Иванович Купавин, а с ним еще два бандита вымогали у него деньги…

– Я не знаю, про каких бандитов он говорит. Мы с

Львом Ивановичем вовсе не бандиты…

– Так, значит, вы не отрицаете, что были в банке вместе с Купавиным?

– Капитан, уши разуй, да. Я ж тебе русским языком сказал, что да, был в банке вместе с Купавиным. Но во все не для того, чтобы вымогать деньги. Как раз наоборот, мы хотели помочь Игорю Шаталову. Он попал в трудную ситуацию…

– Знаем мы, в какую ситуацию он попал. Такие же

бандиты его на деньги развели.

– Ну, то, может, и бандиты были. А мы честные предприниматели…

– Ты можешь говорить все, что угодно, Бурлаков. Хоть соловьем пой, хоть лягушкой квакай. Но показания потерпевшего у нас есть. И он готов подтвердить эти показания в суде. Так что гореть тебе синим пламенем…

– Все, горю! Сгораю от страха… Ладно, допустим есть показания Шаталова, пусть на меня можно навесить обвинение в вымогательстве. Но почему я разговариваю с тобой, капитан? Где следователь? Где, в конце концов, прокурорское постановление?

– Все будет, и постановление, и прокурор… Просто понимаешь, в чем дело, следователи у нас, как правило, люди мягкие. С законом дружат. А мы, опера, люди безбашенные. И закон нам не всегда указ… Короче, мы с тобой должны договориться, Бурлаков. Завтра у тебя будет разговор со следователем. И ты подробно, под запись, рассказываешь ему, как было дело. Де, я, гражданин Бурлаков, требовал у гражданина Шаталова сто пятьдесят тысяч долларов в качестве оплаты за незаконные охранные услуги…

– Круто! – презрительно фыркнул Игнат. – Ты хочешь, чтобы я лег в могилу да еще сам себя закопал… Знаешь, я бы тебе ответил, да матом ругаться неохота…

– Какие мы воспитанные! – недобро усмехнулся Шпагин. – А вот нас плохо воспитывали. А ведем мы себя ну просто ужасно. Старуха Шапокляк от зависти лопается. Знаешь, какую мы пакость придумали, а?

– Даже не догадываюсь.

– А я тебе подскажу… Кто у нас господина Ковригина на тот свет отправил?

– Извини, капитан, я этим вопросом не задавался.

– Зато мы задавались. И сдается нам, что это твоих рук работа…

– Детский лепет на лужайке. У вас нет никаких доказательств.

– Зато у нас есть оперативная информация. А еще на днях мы закрыли четырех амбалов из бригады Ковригина…

– Ну и что?

– Представляешь, Бурлаков, все ладно было в бригаде Ковригина. И коммерсанты подшефные, и деньги. Короче говоря, братва горя не знала. А ты все сломал. Все наперекосяк пошло. Ты банки у ковригинских соколиков без их разрешения принял. А мы приняли самих соколиков… Ох и злы они на тебя, я скажу…

– Не умеешь ты, капитан, ужастики рассказывать. Что-то мне совсем не страшно, – усмехнулся Игнат.

– А я тебе эти ужастики в реале устрою. Мы ковригинских ребят в одной камере собрали. Там как раз одно свободное место осталось. Как раз для тебя осталось… Догадайся с трех раз, что они с тобой сделают?.. Не волнуйся, убивать тебя никто не станет. Но и в авторитетах ходить ты больше не будешь… Песню знаешь такую, «а белый лебедь на пруду…». И «Белый лебедь» тебе будет. И пруд. Знаешь, как в пресс-хате прут?