Хобхаус медленно развернул дрожащими пальцами сложенный вдвое листок.

«Она в безопасности, — прочитал он, испытав в душе огромное облегчение. — Не разыскивайте ее и никому не говорите об этой записке. Вам сообщат, когда она вернется».

Этого было достаточно для человека, начавшего опасаться, нет, почти поверившего, что Тэсс Лейтон погибла.

Наполнившие темные глаза седовласого слуги слезы неслышно скатывались по его красноватым щекам. В таком состоянии застала его Летти несколько минут спустя, когда вяло зашла в комнату в поисках Эдуарда.

— Эндрю? — вскричала она. — Что случилось? — Ее глаза расширились, потемнев от испуга. — О нет, не может быть! Она не…

— Нет, моя дорогая Летти, — смог только ответить Хобхаус, придя в себя и торопливо вытирая глаза, — как раз наоборот. — Он скомкал записку и сунул в карман. — С ней все в порядке, и она скоро вернется домой.

Горничная радостно завопила, но Хобхаус предостерегающе поймал ее за руку.

— Но никому не говори об этом. Пусть история будет такой, как мы придумали — она уехала в Оксфорд повидать господина Эшли. Молись, чтобы ее братец-повеса не явился сюда и не разоблачил нас, — сумрачно добавил он.

Летти, затаив дыхание, только кивнула, слишком счастливая, чтобы расспрашивать.

Резко, настойчиво зазвонил колокольчик в передней. Хобхаус быстро провел рукой по глазам, потом расправил воротник. Распрямив плечи и воспрянув духом, он зашагал к дверям кухни. Там он огляделся по сторонам, суровым взглядом пригвоздив Летти к месту.

— Ничего не говори также и этому камердинеру Рейвенхерста с лицом Пятницы. Меня просили не говорить никому. Я нарушил этот приказ, сказав тебе, но больше никто не должен об этом знать, понимаешь?

Летти кивнула, с сожалением отказавшись от плана послать записку своему обожателю. Но теперь, когда она была захвачена чудесной новостью, ничто не могло ее расстроить.

В эту самую минуту в передней тихой усадьбы на Уотчбелл-стрит Пил вскрывал розовый конверт.

«Мой дорогой Пил!

Меня по-прежнему задерживает работа в Дувре. Совещания и снова проклятые совещания, когда слова сыплются, как заградительный огонь французов. Не могу сказать в точности, когда вернусь. Тэфт знает, как поступать с сообщениями из морского министерства.

Рейвенхерст».

Хмурясь, Пил аккуратно сложил листок. Ему никогда не нравились эти дела с местными контрабандистами. Разумеется, он почти ничего не знал о миссии Рейвенхерста в Рае, но того, что знал, было достаточно, чтобы нервничать. Люди здесь отличались лояльностью, и вокруг свободной торговли кипели страсти.

Камердинер рассчитывал лишь на то, что виконт не потеряет голову.

В тот момент, когда Хобхаус быстро входил в переднюю, лицо его было бесстрастным и искорки счастья притушены в глазах.

Он внимательно оглядел седовласую даму, с высокомерным видом стоявшую в. проеме двери и опиравшуюся на трость с серебряным набалдашником; у ее ног высилась внушительная груда багажа.

— А вот и вы, — жестко промолвила дама неодобрительным голосом. — Я ждала… — она опустила острые глаза к элегантным часам, приколотым к корсажу платья, — четыре с половиной минуты. Я не люблю ждать. Полагаю, вы запомните это на будущее. — Приподняв одну седую бровь, она подождала, пока Хобхаус отреагирует на ее замечание, что он и сделал с легким поклоном. — Прекрасно, я графиня Крэнфорд. Мне потребуются апартаменты и жилье для моих шести слуг. Меня устроит южная сторона. Я пью чай в холле ровно в четыре и обедаю в своих комнатах в восемь. У вас найдется все это? — Шквал приказаний был выпущен с невозмутимым апломбом бывалого военного офицера. Внешне невозмутимое выражение лица Хобхауса не изменилось, Он склонился в легком поклоне.

— Разумеется, ваше сиятельство. Вы делали предварительный заказ? — Он не собирался безоговорочно уступать старой карге территорию.

Графиня лишь отмахнулась от этих формальностей.

— Не помню! Всеми этими делами, разумеется, занимается Бримбл. — Она сверкнула острыми голубыми глазами, оглядывая переднюю. — Сейчас, поскольку время идет к четырем часам, я сразу же выпью чаю. — Она подняла элегантную трость с серебряным набалдашником, указывая на уютную, хорошо освещенную гостиную, открытую Тэсс исключительно для женщин. — Там.

Позади графини в дверном проеме появилась высокая служанка со строгим лицом, напоминавшая дуэнью.

— А, вот вы где, Бримбл, — отрывисто произнесла графиня, — позаботьтесь сначала о багаже. Затем распорядитесь, чтобы моя визитка была доставлена лорду Рейвенхерсту в его дом, кажется, на Уотчбелл-стрит. Мистер… — Она прервала этот стремительный поток приказаний и повернулась к мажордому «Ангела», высокомерно приподняв одну бровь.

— Хобхаус, ваше сиятельство, — без выражения ответил слуга. Ни одним мускулом лица не выдал он своей осведомленности о том, что Рейвенхерст в отъезде. При упоминании имени виконта его неприязнь к новой постоялице усилилась.

Друзья Рейвенхерста не могут быть его друзьями или друзьями Тэсс Лейтон, мрачно подумал он.

— Вам поможет мистер Хобхаус. После этого мне понадобятся мои обычные укрепляющие средства, которые я приму в своей комнате за час до обеда.

Весьма самодовольная служанка хмуро кивнула за спиной графини, успевая в то же время окинуть неодобрительным взглядом одетого в черное мажордома «Ангела». Новоприбывшая гостья уже направлялась в сторону гостиной. Хобхаус заметил, что она двигается плавно и-, стоит прямо, совершенно не опираясь на свою элегантную трость.

«Господа! — подумал он с пренебрежением, мысленно посылая их всех к черту. — Кто вообще в состоянии понять их капризы и чванство? Их слуги не намного лучше», — размышлял он, бросая взгляд на надменные черты Бримбл. Если эта особа надеется поставить его на место, он быстро собьет с нее спесь.

Графиня устраивалась в гостиной, когда шуршание шелковых юбок возвестило о прибытии в «Ангел» новой постоялицы. Тяжелый цветочный аромат окутал Хобхауса, который немедленно подобрался.

Этот запах он узнал бы где угодно!

— Где она? — спросил гортанный, слегка раздраженный голос.

Хобхаус повернулся с совершенно равнодушным выражением лица.

— О ком вы изволите говорить, мадам?

Чудное видение, закутанное в просвечивающий синий шелк, нахмурилось и нетерпеливо постучало вышитой туфелькой.

— Разумеется, о твоей хозяйке, идиот! О Тэсс Лейтон.

Была ли это игра его воображения, размышлял потом Хобхаус, или действительно плечи графини Крэнфорд напряглись при звуках этого имени?

— Мисс Лейтон сейчас в отъезде, — без тени сочувствия произнес Хобхаус. Будь он проклят, если будет кланяться и расшаркиваться перед этой охотницей за мужчинами!

— Так мне и говорили. Но где, человек? — Постукивание ноги леди Патриции становилось все более настойчивым.