На мгновение к ее сердцу прикоснулись ледяные пальмы, но она отогнала их прочь, Она никогда больше не будет думать об отце! Этот человек умер и не может больше разрушить ее жизнь. Она не позволит мыслям о нем доконать себя!

— Ты дрожишь, малышка. Смею ли я надеяться, что это из-за меня? — хрипло спросил капитан «Либерте», подходя к Тэсс сзади, чтобы обнять за плечи.

— Это просто из-за прохладного ветра.

— В самом деле? Я бы назвал этот день теплым. — Андре положил ладони на голую, нагретую солнцем кожу ее спины. — Мерзнешь и все же выходишь на палубу полуодетая? В таком случае можешь ожидать определенную реакцию на такую распущенность. — Он просунул теплые пальцы под складки платья на спине, заскользив вперед, чтобы коснуться ее полных грудей.

Тэсс прикрыла глаза. Ока с трудом сдерживалась, чтобы не застонать от удовольствия при его прикосновении. Его пальцы лишь слегка, как перышко, прикасались с ней, поглаживая бугорки, которые послушно набухали под его искушенными руками.

— П-перестаньте, Андре. Вы… вы не должны…

— Тише. Никто нас не видит. Команда слишком занята работой. Как должен бы и я, — сумрачно добавил он, — но с такой красоткой, как ты, на палубе — сонной, довольной и полуодетой — я не могу думать ни о чем другом. — Он резко отнял ладони, потом сильно сжал ее. — Скажи мне, что ты чувствуешь, чайка, — хрипло потребовал он. — Это возбуждает тебя так же, как меня?

Грудь Тэсс поднималась и опадала. Она застонала, едва услышав его вопрос, захваченная вихрем сильных ощущений, заставлявших ее желать продолжения этих мук.

— Пожалуйста, будьте добры, — хрипло прошептала она.

— О, я буду добрым к тебе, сердце мое. Обещаю. Откуда-то с середины корабля Падриг позвал Андре.

— Остров Моне, капитан. Прямо по курсу.

Тэсс ощутила рокот в широкой груди Андре от произнесенного грубого ругательства, когда он прижал к себе ее спину. Он резко отвел руки, и она почувствовала, как он просовывает маленькие пуговицы в петли.

— Не показывайся больше на палубе в таком виде, — хрипло приказал он. — Другие мужчины будут не в силах отказаться от такого предложения.

От его резкого замечания Тэсс очнулась, как будто ее окатили ушатом холодной воды.

— Предложения? Ах вы, тупоголовый, невыносимый…

— Мужчина. Твой мужчина. А ты моя женщина. Не забывай об этом.

С пульсирующей в висках от ярости кровью Тэсс повернулась к нему лицом.

— Не ваша. И ничья! Я…

Вдруг с ее губ сорвался прерывистый крик. Она покачнулась, потом провела по лицу дрожащей рукой.

Вспышки света. Искры огня и ослепительного света. Боль, волна за волной накатывающая на глаза и грохочущая в голове.

— Нет! — Тэсс зарыдала, скрипя зубами, прижимая ладони к глазам от невыносимых мучений. — Боже милостивый!

— Что такое? — хрипло спрашивал Андре, прижимая ее к себе. — Что происходит?

— М-моя голова. Г-горит!

Потом свет взорвался ослепительной, нечеловеческой вспышкой, увлекая Тэсс в свои безжалостные объятия.

Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем она проснулась от тихого гудения голосов. Но почему они разговаривают так тихо? Обычно люди разговаривают так в комнате больного. По какой-то причине эта мысль раздражала Тэсс.

— Говорите громче, — попросила она. — Не бубните так.

Твердые пальцы отвели с ее лица спутанные пряди, на лоб ей легло что-то холодное и влажное.

— Ты слышишь меня?

— Я… я слышу вас, — с трудом вымолвила она, боль сделала ее раздражительной. — Повреждены мои глаза, а не уши. Почему… почему все говорят шепотом?

Последовало недоуменное молчание, прерванное наконец мягким смехом Андре. Тэсс вздрогнула, пытаясь встать, но почувствовала на своей талии руки француза, не пускавшего ее. Только тогда она поняла, что лежит в его объятиях, а ее голова у него на коленях.

— Зачем… зачем я здесь?

— Я только что собирался задать тебе тот же вопрос, малышка. Расскажи мне, что произошло.

— Как… огромный огненный взрыв. Свет — цветовые пятна повсюду. И потом… — Ее голос замер, даже сейчас было больно вспоминать.

— Продолжай, — подгонял он.

— Потом ничего, только темнота.

«И боль», — печально подумала Тэсс. Тупые, пульсирующие приступы, рвущие на части душу. Но она не собиралась рассказывать ему об этом. Сжав руки в кулаки, она противилась боли, все еще отдающейся у нее в голове.

— А теперь?

— Так же, как и раньше. Темнота — и все. — Сухие губы Тэсс на секунду дрогнули, потом ей удалось улыбнуться. — А теперь, пожалуйста, отвезите меня на тот остров, о котором вы беспрестанно хвастались.

— Ты лжешь! — прорычал капитан «Либерте». — Ей-богу, я хочу знать правду!

— Все так, как я вам сказала. То чувство прошло, Почему вы мешкаете, когда команда, видимо, торопится отправиться?

Раздался ропот недовольства, исходящий от невидимых находящихся поблизости фигур. К ней просочился грубоватый голос Падрига.

— Не настолько уж мы торопимся. В Ванне есть врач, Андре. Может, я…

— Мне не нужен врач, — резко возразила Тэсс, — как бы то ни было, шарлатан мне вряд ли поможет.

— Тебя нужно осмотреть, — пророкотал Андре. — Может быть…

— Может быть, у него есть волшебная палочка? Может быть, он осыплет меня лунной пылью, чтобы вернуть мне зрение? Нет, мне не нужны эти лживые надежды. Надо смириться с неизбежным. — Губы Тэсс задрожали, и она прикусила их. — Повезете меня на этот ваш остров или мне придется найти лодку и плыть туда самой?

Вокруг нее воцарилось напряженное молчание. Бедра Андре напряглись под ее шеей. Пошевелившись, она почувствовала, как выпуклость в его паху задела ее за плечо.

Сердце Тэсс подпрыгнуло в груди, и она ощутила накатившую на нее волну ответного тепла. Она облизала языком мгновенно пересохшие губы.

С губ капитана сорвалось длинное, грубое ругательство, вслед за которым излился быстрый поток приказаний команде. Тэсс почувствовала, как пара железных рук резко поднимает ее и несет по палубе.

Еще не успев ничего понять, она уже оказалась в шлюпке, ныряющей по волнам на пути к берегу.

— У тебя характер дикого кабана — ты это знаешь? Ради всего святого, думаю, Мне придется тебя поколотить, — мрачно произнес Андре, — если не найду лучшего способа укрощения. Но одно я знаю точно: тебе больно, англичанка, — я вижу это по тому, как ты вздрагиваешь от качки шлюпки, как сжимаются и бледнеют твои губы. Не пытайся скрыть от меня такие вещи, и хорошо, если ты поймешь это сейчас. Если ты предпочитаешь игнорировать эту боль, я не стану с тобой спорить. Прошу только сказать мне, когда она станет невыносимой. Тогда я дам тебе что-нибудь для ее успокоения, И разумеется, тебя сегодня же вечером осмотрит врач, — Голос Андре был холодным и не терпящим возражений, не оставляя места для протеста. — Перестань спорить и дай мне приложить к глазам эту влажную повязку. Может, это тебе немного поможет до приезда врача.