– Нет. Говорю тебе, он ничего не знал ни про «Севрин», ни про эту квартиру, ни про Клинкера, ничего об этом. Только Воранский и я, мы единственные, кого он знал. С нашей стороны утечки нет.

– Надеюсь, ты прав, – произнес Пламм и мрачно добавил: – Мы это выясним, со временем Роджер так или иначе выяснит, и тогда помогай Бог тому, кто нас предал!

– Правильно. Я тоже хотел бы знать, кто это.

Пламм помолчал.

– Звони мне завтра начиная с девятнадцати тридцати каждые полчаса из разных телефонных будок.

– Хорошо. Если по какой-то причине у меня не получится, начиная с одиннадцати я буду у Джинни. И последнее. Если нам не удастся взглянуть на бумаги АМГ, что ты думаешь насчет Данросса?

– У него невероятная память.

– Тогда мы изолируем его для химического допроса?

– Почему бы и нет?

– Хорошо, товарищ. Я все подготовлю.

– Нет. Его возьмем и доставим мы. На «Иванов»?

Кивнув, Суслев предложил обвинить в похищении Вервольфов, не упомянув, однако, что это придумал Меткин.

– Как тебе?

– Хитро придумано! – улыбнулся Пламм. – До завтра.

Он передал Суслеву фонарик, вынул маленький фонарик-карандаш и пошел вдоль трубы, шлепая по воде. Суслев провожал его глазами, пока высокий силуэт не скрылся за поворотом. Он никогда не ходил по трубе. Этого не советовал делать Пламм, говоря, что это опасно: может обвалиться земля.

Он глубоко вздохнул, уже избавившись от пережитого страха. Над головой прогрохотала еще одна машина. «Наверное, грузовик», – рассеянно подумал он. Послышался всплеск, и он вздрогнул: это обвалилась земля, а с ней кусок бетона. Потом еще один небольшой обвал. Суслеву вдруг стало противно в этой подземной трубе. Она вызывала ощущение нависшей опасности и неотвратимости судьбы.

23:59

Данросс смотрел на печальный остов сгоревшего ресторана «Плывущий дракон», который лежал бортом на двадцатифутовой[75] глубине в Абердинской бухте. Рядом по-прежнему сияли огнями другие многоэтажные храмы чревоугодия, ярко размалеванные и шумные, заполненные под завязку. Рядом на баржах расположились поспешно сооруженные временные кухни: дымили котлы, пылал огонь под ними, роились вокруг повара и их помощники. По ненадежным сходням туда-сюда сновали официанты с подносами. Остов ресторана привлекал всеобщее внимание, и с проплывающих рядом сампанов на него глазели туристы и янь Гонконга.

Часть надстройки корпуса выступала из воды. При свете прожекторов там работали команды, которые готовились поднять то, что осталось от ресторана, на поверхность. На отведенной для «Плывущего дракона» части причальной стенки и автостоянке под временным навесом расположились кухни. Вокруг бойко торговали фотографиями, снятыми во время пожара, сувенирами, самой различной едой, а огромная подсвеченная надпись на китайском и английском гордо гласила, что скоро будет открыт единственный полностью модернизированный и пожаробезопасный плавучий ресторан «плывущий дракон». Еще больше, еще лучше, а пока отведайте блюда наших знаменитых поваров. Ресторан работал как обычно, только временно располагался не на воде, а на суше.

Данросс прошел по причалу до спуска к морю. Неподалеку скучились сампаны, большие и маленькие. Большинство можно было нанять. На каждом таком небольшом суденышке один гребец – мужчина, женщина или ребенок любого возраста – управлялся кормовым веслом, на каждом натянутый на обручи брезентовый навес закрывал половину лодки от солнца, дождя или любопытных глаз.

Некоторые сампаны выглядели более замысловатыми. В этих работавших по ночам Лодках для Увеселений имелись подушки, на которых так приятно раскинуться, и низкие столики. В посудинах получше, с роскошным убранством, просторным помещением для двоих, можно было поесть, выпить, а потом предаться любви. Лодкой управлял один человек, и он предусмотрительно держался вне каюты. Такую лодку нанимали на час или на ночь, и она лениво скользила по закоулкам бухты. По пути к ней подходили другие сампаны, предлагающие самые разнообразные напитки и блюда, с пылу с жару, приготовленные тонко и со вкусом. Все для того, чтобы парочка могла провести ночь в мечтаниях и полном уединении.

Отправившимся на морскую прогулку без спутницы устраивали рандеву с Дамами Ночи недалеко от обширных островов из лодок. Выбирай любую, торгуйся и плыви дальше. В Абердинской бухте брались утолить любое желание, любую жажду, любую страсть – и дешево, по сходной цене, если вы мужчина, у которого водятся деньги в кошельке. Опиум, кокаин, героин – все, что угодно.

Бывало, что еда оказывалась скверной или девица никуда не годилась, но это уж судьба, досадная ошибка, а не злой умысел. Некоторым случалось и бумажника лишиться, но ведь только простофиля появится среди всех этих исполненных гордости бедняков, чтобы выставлять напоказ свое богатство.

Данросс улыбнулся при виде грузного туриста, который боязливо ступал на одно из увеселительных суденышек, поддерживаемый девицей в чунсаме.

«Ты в хороших руках, – подумал он, радуясь окружающей его деловой сутолоке: все что-то покупали, продавали, торговались. – Да, китайцы – первейшие капиталисты в этом мире.

Ну а что Типтоп и Джонджон с его просьбой? Что насчет Ландо Маты, Прижимистого и „Пар-Кон“? И Горнта? И АМГ, и Рико Андзин, и Синдерса, и…

Сейчас думать о них не надо. Давай-ка соберись! Четырехпалый У пригласил тебя не о погоде поговорить».

Миновав первый спуск к морю, он направился по причалу к основному спуску. В свете фонарей все предметы вокруг отбрасывали резкие тени. Сампаны тут же стали лавировать, чтобы занять лучшую позицию, их владельцы кричали, заманивали. Когда он спустился к последней ступеньке, суета прекратилась.

– Тайбань!

Прямо через их ряды скользила добротная Лодка для Удовольствий, на корме ее развевался флаг с серебряным лотосом. Ею управлял человек небольшого роста, коренастый, в драных штанах цвета хаки и пуловере, с полным ртом золотых зубов.

Данросс присвистнул про себя, узнав старшего сына Четырехпалого, лаобаня, который заправлял принадлежащим У флотом Увеселительных Лодок. «Понятно, почему остальные уступали этой посудине дорогу», – подумал он, впечатленный тем, что Златозубый У встречает его лично. Он ловко ступил на борт лодки, приветствуя моряка. Лодка быстро отошла от берега.

– Будьте как дома, тайбань, – сказал Златозубый по-английски. Говорил он на этом языке прекрасно, именно так, как говорят англичане. Получив степень бакалавра в Лондонском университете, он хотел остаться в Англии. Но Четырехпалый приказал ему вернуться домой. Человек мягкий, спокойный, добродушный, Златозубый нравился Данроссу.

– Благодарю вас.

На лаковом столике стояли рюмки, чайник свежезаваренного чая, виски, бренди и вода в бутылках. Данросс внимательно огляделся. В каюте аккуратно прибрано, приглушенный свет, чистота, праздность и роскошь. Из небольшого радиоприемника лилась приятная музыка. «Наверное, лучшая лодка Златозубого», – подумал он, приятно удивленный и сильно настороженный.