Не было нужды спрашивать, куда Златозубый везет его. Он налил себе немного бренди, добавив содовой. Льда не было. В Азии он лед не клал никогда.

– Господи, – вдруг вырвалось у него. Он вспомнил слова Питера Марлоу о вероятности инфекционного гепатита. «Сейчас эта угроза реальна для человек пятидесяти-шестидесяти, знают они об этом или нет. В том числе и для Горнта. Да, но этот тип здоров как бык. Ни намека на понос. Как с ним быть? Как разобраться с ним раз и навсегда?»

Вокруг царила приятная прохлада. В наполовину открытую каюту задувал легкий ветерок, небо потемнело. Мимо, хрипло пыхтя, прошла огромная джонка, и Данросс откинулся назад, наслаждаясь предвкушением опасности, тем, что все чувства его обострились. Сердце билось ровно. Попивая небольшими глотками бренди и исполнившись терпения, он отдался течению мыслей.

Сампан со скрежетом коснулся борта другой лодки. Взгляд Данросса сосредоточился. Кто-то ступил на палубу босыми ногами. Одни ноги ступали проворно, другие – нет.

– Пливет, тайбань! – осклабился в беззубой улыбке Четырехпалый У. Он нырнул под навес и сел. – Как ты, о’кей? – спросил он на своем ужасном английском.

– Да, а ты? – Данросс смотрел на него, стараясь скрыть изумление.

Четырехпалый У был одет в прекрасный костюм, чистую белую рубашку с цветастым галстуком, а в руках держал туфли и носки. Последний раз Данросс видел его таким в ночь пожара, а до того лишь однажды, много лет назад, на шикарной свадьбе Шити Чжуна.

К ним шел кто-то еще. Это был Пол Чой. Он неловко опустился на сиденье.

– Добрый вечер, сэр. Меня зовут Пол Чой.

– Вы хорошо себя чувствуете? – спросил Данросс, заметив, что молодой человек сам не свой от неловкости и страха.

– Конечно, благодарю вас, сэр.

Данросс нахмурился.

– Ну что ж, очень приятно, – обронил он, оставив скользкую тему. – Вы теперь работаете у своего дяди? – Он знал все про Пола Чоя, но по договоренности с Четырехпалым по-прежнему делал вид, будто ничего не знает. Молодой человек произвел на него большое впечатление. От своего старого приятеля Сурджани Данросс слышал, что́ Пол провернул на фондовом рынке.

– Нет, сэр. Я сейчас работаю в «Ротвелл-Горнт». Только начал пару дней назад. Я здесь, чтобы переводить… если потребуется. – Пол Чой повернулся к отцу и объяснил, о чем шел разговор.

Четырехпалый кивнул.

– Бланди-и-и?

– Прекрасный, спасибо. – Данросс поднял свою рюмку. – Рад видеть тебя, хейя, – продолжал он по-английски, ожидая, когда старик начнет разговор на хакка. Надо было соблюдать приличия, а из-за присутствия Пола Чоя дремавшая настороженность Данросса тысячекратно возросла.

Какое-то время старый моряк вел ничего не значащую беседу, попивая виски. Полу Чою выпить никто не предложил, сам он себе не наливал. Сидел в тени и слушал, перепуганный, не зная, чего и ожидать. Отец заставил его поклясться страшными клятвами, от которых волосы вставали дыбом, что все останется в тайне навсегда.

Наконец У перестал испытывать терпение тайбаня и заговорил на хакка.

– Наши семьи – Старые Друзья много лет, – начал он, тщательно выговаривая слова для Данросса, который владел хакка далеко не в совершенстве. – Очень много лет.

– Да. Рожденные в Море У и Струаны как братья, – осторожно ответил тайбань.

Четырехпалый крякнул.

– Настоящее подобно прошлому, а прошлое – настоящему. Хейя?

– Старый Слепец Дун говорит, что прошлое и настоящее – одно и то же. Хейя?

– Говорит ли что-нибудь тайбаню Благородного Дома имя У Квок?

У Данросса все внутри сжалось.

– Это твой прапрадед, хейя? Твой прославленный предок. Сын и главный адмирал еще более знаменитого морского военачальника У Фанчоя, флаг которого – серебряный лотос – развевался над четырьмя морями.

– Точно так! – Четырехпалый наклонился ближе, и осторожность Данросса удвоилась. – Что связывало Зеленоглазого Дьявола, первого тайбаня Благородного Дома и знаменитого У Квока?

– Они встречались в море. Они встречались в устье Жемчужной реки около…

– Это было недалеко отсюда, около Боляочжоу[76], между Боляочжоу и Яличжоу[77]. – Глаза старика превратились в узкие щелочки.

– Потом они встречались недалеко от Гонконга. Тайбань взошел на борт флагманского корабля У Квока. Он был один и… – Данросс задумался, подыскивая нужное слово, – …и он заключил с У Квоком… э-э… договоренность.

– Эта договоренность была перенесена на бумагу и скреплена печаткой?

– Нет.

– Были ли выполнены условия этой договоренности?

– Как, ети его, невежливо задавать такой вопрос Старому Другу, когда другой Старый Друг знает ответ!

Пол Чой невольно вздрогнул от того, какими неожиданно ядовитыми и режущими слух оказались эти слова. Никто из собеседников не обратил на него никакого внимания.

– Верно, верно, тайбань, – согласился старик, нисколько не испугавшись, как и Данросс. – Да, договоренность была выполнена, хотя искажена, частично искажена. Ты знаешь, о чем была договоренность?

– Нет, совсем не знаю, – честно ответил Данросс. – А что?

– Договоренность заключалась в том, что мы должны были поставить на каждый из ваших двадцати клиперов одного человека, чтобы они учились на капитанов, – одним из таких учеников был мой дед. Кроме того, Зеленоглазый Дьявол согласился взять троих мальчиков У Квока и послать их в свою страну, чтобы выучить, как заморских дьяволов, в лучших школах, как он выучил бы собственных сыновей. А еще тай…

– Что? Кто? Кто эти сыновья? Кем они стали? – широко раскрыл глаза Данросс.

Четырехпалый У лишь хитро улыбнулся:

– А еще Зеленоглазый Дьявол согласился предоставить славному У Фанчою клипер заморских дьяволов, красивый, с пушками и парусами. У Фанчой заплатил за этот корабль, а тайбань подготовил его и назвал «Лотосовое облако». Но когда Кулум Слабак предоставил этот корабль, почти два года спустя, с востока ночью, как убийца, налетел ваш главный адмирал, ети его, Страйд Орлов, Горбун, загубил наш корабль и У Квока вместе с ним.

Данросс попивал свой бренди и выжидал. Внешне он был спокоен, а внутри потрясен до глубины души. «Что за мальчики? Было ли это действительно частью договоренности? О сыновьях У Квока ни в дневнике, ни в завещании Дирка ничего не говорится. Ничего. Кто со…»