то, что могли — решить дела с Общиной, пока я оправляюсь от потери Аджаха.

Но он еще не умер!

Лишь когда кто-то коснулся коего плеча услышала тихое отрезвляющее:

— Кли!

Это был Элим. Кажется, все остальные ушли вместе с припасами в Общину, задабривать людей, но у меня не было сил даже сдвинуться с места. Весь мир сузился в точку, в угол комнаты, в котором на полу возлежал полуживой безликий.

— Что мне делать, Элим? — спросила, снова горько всхлипнув, внутри, где-то в ребрах разрывалось сердце, — я люблю его…

Муж молчал несколько минут, видимо, размышляя над моими словами, а потом все-таки проговорил:

— Ты должна обратиться напрямую к Бездне. Она слышит только своим приближенных — наместников. И чаще лишь самого первого, но может быть, тебе повезет, все-таки ты дочь Мирака.

— Не хочу даже слышать о нем, — проговорила зло, — он мне не отец.

— Но ведь это неправда. Послушай, у нас уважают лишь силу. Тьмы или света — неважно. Пока Мирак сильнее тебя, а значит и мудрее, ты не можешь отказаться от него, как от отца.

— Не мешай мне, — отрезала, зажмурившись.

Я обращалась к Бездне, долго и нудно взывала, плакала, даже была готова учинить ей скандал, не переставая сжимать руку Аджаха. Но она не отзывалась. Либо я просто не могла понять, как Бездна должна ответить. Может ее намеки за гранью моего понимания? Да и что являет из себя эта Бездна? Магия? Ад? Мир тьмы? Я не понимала, но упорно звала.

И когда уже почти сдалась, с горечью решив, что Бездна не может быть разумной, в голове зазвучал голос:

«Что тебе нужно?» — вопрос я услышала, но совершенно не поняла, принадлежит он женщине или мужчине.

«Аджах! Спаси моего мужа. Это ведь ты соединила нас брачными метками. Я не отказывалась от него и ни за что бы так не поступила!»

«Но такова воля Мирака, он лучший мой сын…»

«Мирак не имел права рушить мою семью!»

«Ошибаешься. Он делегирует частичку прямой моей силы, чистой и первозданной. Пока не вызвался другой кандидат, лучше и сильнее него, я ничего менять не стану».

«Я вызываюсь!» — отчеканила четко, совершенно уверенная в своем выборе, — «что нужно, чтобы заменить Мирака?»

«Выдержать бесконечный холод, равный попаданию на человеческую Антарктиду и не умереть от натиска всей моей тьмы, которая обрушится на тебя в одно мгновение. Ты не готова».

«Нет, я готова! Приступаем!»

Больше Бездна не отвечала мне, притихла. Я вслушивалась и звала ее, но та не отзывалась. Тогда я аккуратно открыла глаза, и со страхом поняла, что нахожусь на заснеженной поляне. Мороз сразу ударил по телу, я закашлялась, пытаясь согреться, растирая плечи руками. С каждой минутой становилось все холоднее, а я была только в тонких домашних штанах, легкой кофте и розовых тапках с помпонами. Пыталась пританцовывать, но не помогало, холод словно шел изнутри меня и не зависел от температуры воздуха.

Внезапно стало темнеть, меня замутило. Давление было такое, словно я находилась на вершине самый высокой горы мира. По мере того, как это ощущение увеличивалось, пришлось присесть на пол. Дышала, как загнанная лошадь, упираясь ладонями в обжигающий лед под ногами.

Я была убеждена — сознание терять нельзя, поэтому старалась думать о чем-то отстраненном, пытаясь абстрагироваться от ощущений, которые буквально выворачивали наизнанку.

Лучше всего помогали думы о мужьях, о моих нежных и сильных защитниках. Но и тут ждала подстава — как я смогу высвободить Троя, если он в плену у Мирака неизвестно где? Он ни за что его не отпустит…

И не нужно! Я сама спасу своего мужа!

С воинственными мыслями даже появилось больше сил, выдерживать холод и давку Бездны. Я уже лежала на полу — все равно положение тела никак не влияло на ощущения, борьба шла внутри меня самой.

Мальчик… которому я так и не дала имя. Как мне его назвать? А если и я рожу мальчика, как и Эльда, тьма заберет его, как и всех мальчиков-безликих, которые когда-либо рождались? Я не увижу детства своего сына?

Столько было вопросов, которые разрушали меня изнутри. И почему-то только такие в голову и лезли.

Было плохо. Очень плохо. Головокружение, тошнота, от холода я не чувствовала конечностей, не могла пошевелиться, словно приросла к тому льду, что подо мной.

В какой-то момент мысли и вовсе пропали, осталась единственная самоцель — не отключиться.

Не знаю, сколько я лежала там, десять минут или три часа? Все смешалось в сплошную линию борьбы с желанием умереть, заснуть или молить Бездну о пощаде. Даже несколько раз казалось, что я уже мертва и таков загробный мир — вечная непонятная боль. А вдруг реально ад? Я же убила человека при жизни.

Но сцепив зубы я терпела и держалась за мысль о том, что ни за что не умру, слишком рано. Пока в какой-то момент не поняла, что не нужно держаться — Бездна хочет, чтобы я открылась ее тьме, но также ей нужно было проверить, насколько я упряма.

И я опустила все заслоны, подалась на встречу, чувствуя, как все внутри буквально выжигается тьмой, и хоть губы замерзли и покрылись корочкой льда, в тишине я неистово кричала от боли. Кажется, эта агония длилась еще дольше, по ощущениям, целую вечность, не менее. И когда холод бездны смог добраться до самой души, переплелся с моим светом и остановился.

Я открыла глаза и поняла, что лежу на полу в гостиной и чувствую себя так, будто заново родилась.

ГЛАВА 49

В гостиной шло сражение. Элим дрался с Дэном и его людьми, которые, очевидно, взломали замок ванной комнаты и выбрались наружу, уличив подходящий момент, когда в доме будет менее всего врагов. Но просчитались. Муж был словно дикая пантера, не позволившая сделать и шага к своей хозяйке, он свирепо и успешно защищал меня и бессознательного Аджаха. Со стороны Дэна ход был отчаянным и… провальным. Одного Элима за глаза хватило, чтобы разодрать противников на мелкие куски, не испытывая сожаления.

Я холодно подумала о том, что так и должно быть, ты либо охотник и нападаешь, либо овощ, и тебя едят. Предатели должны умирать, если не просчитали всех ходов и оказались слабее. И нет в этом ничего страшного. Это закон жизни. Естественный отбор.

Метнулась к Аджаху, сжимая его бесчувственную руку. Показалось, что мужчина уже и не дышит, но слабый пульс нащупать смогла. В муже теплилась