Пэллора, начал просачиваться в меня. Его большой черный глаз отыскал мой взгляд.

– Привет, Пэл, – услышал я свой голос, мои слова с трудом пробивались через пелену нашего страха. – Мы хорошо потрудились. Очень, очень хорошо.

Его глаз медленно моргал в ответ. Я чувствую сеть, удерживающую нас, давящую на наши крылья там, где они должны быть свободны. Давление нарастало у меня в голове, когда мои мысли начали освобождаться от его мыслей, когда восторг его гордости исчезал и я чувствовал протестующее биение собственного сердца. Я оттолкнул свои чувства и снова потянулся к чувствам Пэллора. Он боялся, и я должен был его утешить.

– Ты в порядке, Пэл.

– Принесите мне кинжал, – приказал Иксион. – Я не потащу его обратно.

– Я думал, оставим его на разведение?

– Он явно привязан к дракону этой шлюхи. Нет смысла.

Энни опустила лицо в ладони и плакала. Смысл их разговора с трудом доходил до меня, заглушенный переливом эмоций и необходимостью удерживать взгляд Пэллора, не отпускать его от себя.

– Все в порядке. Я здесь…

Даже если я не слышал, что именно они говорили, я знал, что говорил я. Я понимал смысл своих слов.

Это окончательная стадия отречения. Это те вещи, которые ты говоришь, когда наступает конец.

– Держи ее.

Иксион толкнул Энни к Пауэру, который поймал ее онемевшими руками, его обычная усмешка исчезла, он изо всех сил стиснул зубы. Зажмурившись, Энни обмякла в его руках, ее губы шевелились в беззвучном протесте. Иксион направился ко мне.

Раздался скрежет металла о металл, когда он вытащил из ножен свой кинжал. Я поднял глаза, глядя в лицо моего кузена. Он был похож на Джулию, на его лице мелькала та же полуулыбка. Костяшки его пальцев побелели на рукоятке кинжала.

– Держи дракона.

Я опустился на колени рядом с Пэллором, касаясь его чешуи через проволоку, и ощутил его дрожь. Пэллор прижался к моей руке. Я не надел перчатки, его чешуя обжигала ладони, но я только еще сильнее прижимаю их к его телу. Я смотрел в большие черные глаза, как в тот день, когда мы были совсем юными, когда он выбрал меня.

– Я здесь.

Иксион вскинул кинжал, и когда он ткнул его под подбородок Пэллору, рой воспоминаний пронесся сквозь меня.

Воспоминания, принадлежавшие мне – и не только мне.

Воспоминания, которые нахлынули на меня как дар…

Вот перед нами маленький мальчик, которого мы любим. Грустный мальчик, жесткий и не сломленный, и мы научим его летать. Он неуверенно забрасывает ногу нам на крыло, поводья слишком крепко зажаты в маленьком кулачке. Его мысли пестрят воспоминаниями об отце, по которому он скучает, воспоминаниями о другой жизни. Он отгораживается от них, так же как и от нас. Он намерен научиться ни в ком не нуждаться.

Нож давил все сильнее, холод металла опалял наше горло…

Мы бросаемся в воздух. Его колени обнимают нас крепче, его руки обвивают нашу шею, мы расправляем крылья и взлетаем. Восторг перетекает из его сердца в наше, и лишь на мгновение он впускает нас в свою душу. И этого мгновения достаточно, чтобы напомнить ему…

Видишь, малыш? На свете есть еще много того, ради чего стоит жить.

ЭННИ

Тишина опустилась на Вечную Весну. Стих хохот наездников Серого Клевера, и тяжелое дыхание Пауэра у моего уха, все эти звуки, которые я еле слышала, окончательно исчезли. Иксион несколько мгновений смотрел на дракона-аврелианца, прижимая кинжал к его горлу. Ли, с безумными от переливов эмоций глазами, раскачивался на коленях, обнимая Пэллора.

Я обвисла в объятиях Пауэра.

Иксион скривил губы. Он ухватил Пэллора за гребень, поддерживая его голову.

А затем вонзил лезвие в мягкую чешую, вскрывая яремную вену.

Кровь хлынула наружу.

Ли и Пэллор обмякли, как единое целое. Пальцы Ли обхватили рогатую морду Пэллора. Он стоял на коленях в крови, удерживая взгляд Пэллора, пока тот угасал.

Когда Пэллор замер, Ли обхватил руками колени и сжался в комок, как второй труп.

Тонкая вибрирующая нить, которая все еще связывала меня с Аэлой, натянулась до предела. Во многих милях от нас, затерянная в белой паутине облаков, она пронзительно кричала…

В моей голове вспыхивали образы, долетая до меня отголосками ее мучений: Пэллор, обвивавший нас в Травертине, паривший рядом, когда мы изо всех сил старались вспыхнуть, уклонявшийся и обходивший нас в нашем первом спарринг-поединке, когда нам с Ли было по десять лет. Пэллор, нежно обнюхивавший яйца. Пэллор, круживший у нашего крыла. Смех Ли, подхваченный и унесенный ветром, когда мы набирали высоту на восходящем воздушном потоке, город, раскинувшийся под нами, а над нами – лишь небо. Идеальная белизна облаков, которую мы должны покорить…

И теперь мы летели одни.

Вопль Аэлы расколол мою голову. Иксион и наездники Серого Клевера кричали, затыкая уши руками, и кто-то требовал: «Заткните ее!» Чья-то ладонь зажала мне рот.

Крики прекратились, и тут я поняла, что они исходили из моего собственного горла.

Все это время Пэллор лежал без движения, а Ли застыл рядом, свернувшись калачиком в его крови, словно желая слиться с ней.

– Он умер? – спросил кто-то, подталкивая Ли сапогом в спину.

– Просто осиротел, – равнодушно ответил Иксион. – Его все равно скоро сбросят с дракона.

Ли, похоже, не слышал, что происходило вокруг. Но я почувствовала, как ветер, покинувший мои кричащие легкие, обрушился обратно на меня, принося понимание.

Его все равно сбросят с дракона.

– Нет…

Это не входило в наши планы. После стольких неудач, только не это…

Я вырвалась из рук Пауэра и упала на землю. Острые камни кусали мои колени и ладони.

– Неужели мы дождались того момента, когда ты готова молить о пощаде? – довольно проговорил Иксион. – Я с нетерпением ждал этого.

– Пауэр, прошу… – услышала я собственный голос.

Сапог врезался в мою голову. Сапог Пауэра. Мир вокруг сделался багровым.

Затем раздался хруст гравия, когда он шагнул вперед.

– С вашего позволения, сир, у меня есть идея, как все это завершить, и, поверьте, им обоим придется от этого не сладко.

Это та фраза, которую я придумала для него, когда мы обсуждали наш план, но, раздавленная отчаянием, я забыла обо всем. Я лежала на дорожке, из носа текла кровь, окрашивая в алый цвет водоросли, прилипшие к гравию.

– О?

Пауэр указал на Большой дом:

– Я думаю, – сказал он, – что Лео и Антигону особенно порадовала бы… реконструкция этого дома.

Иксион перевел взгляд с меня на Фархолл, а затем на Ли, свернувшегося калачиком возле дракона, и по мере того как он понимал, о чем говорил Пауэр, улыбка расползалась по его лицу.

Он