его это печаль, и мысли не его. А вот про тех же курьеров, вернее про бумаги, что хозяевам да господам развозят, интересные вещи рассказывают. Пока всё больше про посёлки, но и в усадьбы, которые побольше да побогаче, распоряжения завезли. А какие «круги по воде» пойдут от отправленного им белого конверта, он совсем не думал.

В усадьбе его встретил встревоженный Тихоня. Да и остальные… не сказать, чтоб уж очень, но… заметно.

— Ну? — сразу потребовал Гаор от Тихони. — Вываливай.

— Майор приезжал, — выдохнул Тихоня. — С зелёными петлицами.

Так, майор — не курьер, это действительно серьёзно.

— И…

— Сидели, вино пили, меня дёрнули подавать им, — Тихоня судорожно сглотнул.

— Ну и что, — с несколько нарочитым небрежением пожал плечами Гаор. — Впервой тебе, что ли?

Тихоня вздохнул и признался.

— Испугался я. Ну, что осмотр предпродажный.

— Это да, — согласился Гаор. — Это страшно. Но обошлось и ладноть. И всё?

— Всем имена в карточки вписывают. Ну, прозвища, — Тихоня вздохнул. — И родителей. А я ж… Мне-то как?

— А… ну да, — сообразил Гаор. — Ты ж из Амрокса, верно?

Тихоня мрачно кивнул. Да, своих родных и кровных матери и отца «галчонок» помнить не должен, ему для этого память выжигают, и матки с вотчимом тоже быть не может, сразу из Амрокса в хозяйскую волю попадает.

— А… Старшая Мать что говорит?

Тихоня снова вздохнул.

— Сказала, что подумает.

— Ну так и чего? Как скажет тебе, так и будет, — облегчённо улыбнулся Гаор.

Тихоня кивнул и несмело спросил:

— А у тебя?

Ответить Гаор не успел.

— А чего у него, — в гараж решительно вошла Нянька. — Обращённый он, у него и так в карте всё прописано. Хватит языками воздух молотить, работать надо, а то обоим ввалят. Рыжий, на отчёт беги.

— Есть! — Гаор вполне серьёзно щёлкнул каблуками, вытягиваясь в уставную стойку.

— То-то, — Нянька повернулась к Тихоне. — Мать совсем не помнишь? — Тихоня молча мотнул головой. — Ну так, красивая, небось, была, вот и запишут пускай Красавицей, понял? А вотчимом… ты вот про садовника поминал, что учил тебя. Вот и скажешь, что Садовник.

— Так, вотчим… — несмело начал Тихоня.

Но Нянька решительно перебила:

— Не тот отец, кто зачал, а тот, кто на ум наставил.

Тихоня обрадованно кивнул.

— Понял. Садовник и Красавица, так? А…

— А больше тебя ни о чём и спрашивать не будут, — отмахнулась Нянька и тут заметила, что Гаор так и стоит в дверях гаража. — А ты где должон быть?! Ах ты, гультяй, шавуй мамкин, а ну, брысь бегом, пока я вицу не взяла.

На этот раз Гаор послушался и побежал в дом сдавать отчёт, накладные и бланки заказов. А в голове вертелось: имена его родителей в его карте, значит, и имя матери там должно быть, как бы исхитриться и поглядеть.

* * *

Аргат

572 год

Лето

3 декада

Редакция «Эхо»

А круги по воде пошли. И очень неожиданные для всех.

Плотный белый конверт без адреса и марки спокойно лежал в середине стопки ежедневной почты, выгребаемой первым пришедшим в редакцию из почтового ящика и сваливаемой для разбора на редакторский стол. Сегодня, как, впрочем, в большинство дней, таким первым был Арпан. И почту он свалил на свой стол. Стопка не показалась ему особо толстой, значит, ничего такого… счета, уведомления, опять счета, это… из «Союза журналистов», потом посмотрим, из «Ведомства юстиции», из… Арпан перевёл дыхание, заставил себя, не вскрывая, тщательно осмотреть конверт. Оно?!

— Оно, — не вопросом, а утверждением прозвучал рядом голос Туала, и Арпан кивнул, судорожно сглотнув.

Вся наполовину разобранная стопка как сама собой сдвинулась на край стола, и они сели читать. Незаметно вошла и присоединилась к ним Моорна.

Читали молча, не комментируя и даже не переглядываясь. Дочитав, Арпан, как и раньше, отдал текст Моорне для переписывания и стал искать в макете завтрашнего номера место. Туал молча стоял рядом, наблюдая за его работой.

— Ну и…? — спросил, не отрываясь от работы, Арпан.

— Чаша возжиганий далеко? — ответил неожиданным вопросом Туал.

Арпан удивлённо поднял голову

— Мне в детстве, — нехотя ответил Туал, — делали. Переливание крови. И у брата… обоих сыновей на таблетках… кровяного концентрата тащат.

Арпан медленно кивнул.

— Да. Безымянная благодарность, правильно.

— Безымянному спасителю, — уточнил Туал. — Я не верю, но… хоть что-то.

— Хоть это, — согласился Арпан, отодвигая бумаги и доставая из ящика стола чашу. — У меня тоже… есть за что.

Когда Моорна принесла переписанный текст, она, увидев остывающую чашу, не удивилась, а просто сказала:

— Я сегодня в Храм зайду. Закажу молитву.

— Аванс… — начал Арпан.

Моорна резко мотнула головой.

— Гемы у меня есть, как раз на малую молитву хватит.

Повторили по опять же установившейся сама собой традиции возжигание, сжигая исписанный Гаором лист и перешли к текущим делам.

Храм

Его Огненное Великолепие Воистину Сверкающий Глава Храма и Хранитель Священного Огня никогда не отступал от заведённого когда-то многовекового порядка, что глава — семьи, рода, династии, страны, храма и так далее — сам лично занимается достоянием порученной ему судьбой семьи и так далее. А потому лично просматривал не ежедневные, но подекадные сводки расходов и доходов всех храмов страны, сведённых в единую таблицу. Стоящий наготове для дачи любых требуемых пояснений Казначей Храма скромно прятал под надвинутым на лицо согласно Храмовому Уставу капюшоном довольную улыбку: декадные расходы вполне обычны и не увеличились ни на сотку, а вот доходы заметно выросли где-то на десятки, а где-то и на сотни гемов, и почти во всех храмах, и больше всего в Аргате, наглядно опровергая досужие вымыслы об ослаблении веры у столичных жителей.

— Благодарю, — кивнул Сверкающий, отпуская Казначея.

Тот поклонился и исчез. А на его месте возник как сам собой другой, в простом ничем не украшенном одеянии, но с откинутым капюшоном.

— Что скажешь?

— Благодарность безымянному спасителю. Их давно не заказывали. И никогда в таком количестве.

— С чего бы вдруг? — усмехнулся Сверкающий. — Человек неблагодарен по сути своей.

— Я думаю, — немногим, совсем немногим в Храме дозволялись такие дерзкие, почти еретические слова, но Сверкающий кивнул, разрешая продолжать. — Это из-за статьи. Началось в Аргате, потому что газета столичная, а потом и поползло перепечатками и посылками.

Перед Сверкающим поверх таблицы лёг газетный лист. Нужная статья обведена красным.

— «Эхо»? — не скрыл удивления Сверкающий. — Вот не ждал. Испугались последнего штрафа? — пробормотал он, приступая к чтению.

Прочитал быстро, неопределённо хмыкнул и стал перечитывать уже медленно, явно не столько вникая в текст, сколько обдумывая реакцию.