играться Клементина Сидонская.

— Беккет, не вмешивайся. Он мой, — скомандовала швея и узнаваемым жестом закрутила дюбель между пальцев.

Старик встал с пола и перехватил стилет обратным хватом. Чёрный клинок его оружия был не просто трёхгранным, он был изогнут спиралью. Блестевшие на свету режущие кромки завораживали своей зловещей красотой.

Встав в стойку напротив Миранды, старик сказал:

— Тебе не одолеть меня, чудовище!

— Я древнее тебя, дедушка, — рассмеялась над его словами женщина. — Я уже убивала, когда ты только ещё учился головку держать.

— Сдохни, сука! — закричал Потапчук, кинувшись в атаку.

Остриё стилета шло Миранде прямо в горло, и ничто не могло остановить смертельного удара, но стилет отклонился, рванувшись вбок и дёрнув за собой владельца, чтобы намертво прилипнуть к ладони левой руки Миранды. Та сомкнула пальцы вокруг клинка и выдернула его из руки противника.

— Надо было брать нержавейку, дедушка… Или титан, — насмешливо сказала она старику, схватив того правой рукой за горло — так, что он захрипел. — Да хоть дерево. Подошло бы всё, что не магнитится.

Выброшенный стилет, звеня, покатился по полу.

Перехватив преступника левой рукой, Миранда с лёгкостью подняла его в воздух и встряхнула.

— Видишь этот гвоздик, Захарий? — спросила она, показывая тому зажатый в кулаке девятидюймовый дюбель.

— Совсем скоро он воткнётся тебе в голову на скорости пять миль в секунду, — пообещала она беспомощно висевшему в воздухе старику.

— Пора, — кровожадным голосом произнесла женщина, и в то же мгновение её правая рука раскрылась вдоль, как клешня Крукенберга — так, что стало видно кости, мышцы и связки. Воздух вокруг руки заполнили электрические молнии. Дюбель, выскользнув из разделившейся пополам ладони и проплыл в щели между двумя половинками руки от запястья до плеча.

«Электрокинетическая пушка!» — понял Беккет. В этот момент он окончательно осознал, что женщина перед ним — никто иная, как Пета Йагердсен. Сомнений быть не могло.

Сэм приготовился увидеть смерть Потапчука, ведь всё шло именно к этому, но внезапно от дверей зала послышались громкие хлопки ладоней.

— Браво, Пета, — раздался знакомый голос. — Браво, сестра моя.

В зал вошла Клементина Сидонская в сопровождении протопресвитеров. В своём кремовом платье, белоснежном апостольнике и золотом полиставрионе, накинутом на плечи, она выглядела величественно и грациозно. На её бедре висел тот самый потёртый кожаный чехол, который стоял у неё в келье.

Павлиний Фарсидский и Альборий Элизийский были одеты в свои обычные камилавки и рясы. Оба утеплились добротными бобровыми шубами, но всё равно было заметно, что священники порядком продрогли и им совсем не по душе происходящее.

— Господа, вам представляется чудесная возможность посмотреть на Кровавую Гончую Экзархии прямо за работой, — объявила своим спутникам целительница.

— Очень надо, — недовольно буркнул дородный Павлиний и брезгливо огляделся.

— И стоило нас тащить сюда только ради этого? — присоединился к нему верзила Альборий.

— Мне убить его, сестра? — спросила Пета у Клементины, встряхнув свою жертву.

— Госпожа, помоги мне! — взмолился старик, протянув руку к святой.

— Просто свяжи его пока что, — ответила на вопрос Клементина и добавила: — И ещё — кляп. Не забудь про кляп. Не хочу слушать бредни этого сумасшедшего.

— Не проблема, — оперативница опустила старика на пол и, прижав коленом, затянула у него на запястьях пластиковые наручники. Затем она достала из кармана нечто напоминавшее сдутый воздушный шарик, к которому был прикреплён цилиндр с кнопкой. Сунув Захарию шарик между зубов, Пета нажала на кнопку, и шарик раздулся, заполнив пленнику рот.

— Сестра, а с Беккетом-то что? — спросила Йагердсен, закончив с Потапчуком.

— И его тоже, — приказала Клементина. Пета подошла к Сэму.

— Руки за спину, детектив. Не заставляй меня причинять тебе вред, — сказала оперативница сидевшему на полу детективу. Тот потёр челюсть, всё ещё нывшую после удара Захария, и молча заложил руки за спину. Удовлетворённо хмыкнув, женщина надела на него наручники.

— Скажи «А», — велела она Сэму и грубо запихнула ему в рот такой же надувной кляп.

Когда Пета закончила с пленниками, Клементина Сидонская самодовольно заявила:

— Похоже, наш двойной обмен лицами сработал на ура!

— Что ещё за обмен лицами? — встрепенулся откровенно скучавший до сего момента Альборий Элизийский.

— На время расследования я и Клементина поменялись лицами, — решила взять на себя все объяснения Пета. — Клементина в моём обличии сопровождала Беккета, а я играла роль Клементины в её отсутствие. Всё это время Клементина принимала монамнезин, чтобы своей осведомлённостью случайно не спугнуть Захария. Три часа назад мы провели обратную процедуру по пересадке тканей, чтобы снова обменяться лицами и вернуться к своим обычным ролям.

— Клементина покидала купол? — возмущённо закричал Павлиний. — Совсем страх потеряли?

— Не гневайся, благодетель ты наш, — обратилась к нему святая. — Я служила приманкой для этого безумца, Потапчука. Он помешан на мне, но слишком осторожен, чтобы Пета могла его достать. Признав меня под её обличьем, он позволил нам подобраться к нему вплотную, но сегодня под личиной Петы уже была не я, как считал старик, а снова сама Пета.

— Ты! — Павлиний ткнул пальцем в Клементину Сидонскую. — Батогами до смерти запорю. Десять раз подряд.

— А тебя, ехидна подлая, — палец теперь показывал на Йагердсен. — Тебя я вообще в целлофан упакую. И образ сотру с сервера. Исчезнешь навсегда.

— Как вам будет угодно, ваше высокопреподобие, — безэмоционально ответила Пета и поклонилась.

— С тем, как кого наказать и за что, разберёмся позже, — подал голос Альборий. — Сейчас же пора кончать со всем этим затянувшимся балаганом.

— Эй, кукла, — обратился он к оперативнице. — Хватит валять дурака. Старик и детектив ещё живы. Зачисть тут всё. Сделай свою работу.

Пета кивнула и снова разомкнула свою правую руку, чтобы превратить её в электрокинетическую пушку.

— Я выстрелю самыми маленькими дюбелями, чтобы было меньше грязи, — сказала она.

— Только болтает! — возмутился Павлиний.

Пета зарядила своё оружие и выстрелила дважды. Два тела повалились на пол.

— Я умничка, сестра? — спросила оперативница, убирая пушку в руку. Края плоти сомкнулись так, что не осталось и следа — кожа на месте стыка была ровной.

— Ага, — печально ответила Клементина.

— Ты как будто их жалеешь? — удивилась Пета.

— Конечно, жалею, —