– Да уж. – Я вжала голову в плечи.

– Через год неподалеку от нашей деревни стали строить коттеджный поселок, я хотел вырваться на свободу, найти тебя, а для этого нужны были деньги…

Славка прибился к строителям и первое время таскал кирпичи, потом ему доверили работу посложнее. Он стал с бригадой переезжать с места на место, пока не оказался в Москве – именно здесь располагался офис строительной компании.

– Понятия не имею, чем я им приглянулся, а только усадили меня в кресло и завалили неподъемной работой. Образования у меня – ноль, интуиция сплошная… И еще, пожалуй, ответственность… Понятия не имею, откуда она взялась. Обложился я учебниками, внес парочку предложений из нашего деревенского опыта, с грехом пополам поступил в институт на вечернее отделение. Сто раз пожалел, что раньше тратил время на дурь всякую, – конечно, учиться надо было, мозги напрягать. Вот теперь и учусь с опозданием.

Славка отыскал дом Ланье без проблем, но когда увидел меня… Да, я стала другой, на мне уже не было выцветших треников с отвисшими коленками и драных ботинок или сарафана со штопкой и наспех пришитыми пестрыми воланами по подолу (чтобы еще годик поносить). Я тоже вытянулась, мои волосы и лицо были в порядке – наследница Ланье, что тут еще скажешь. Славка не окликнул, не подошел.

– Я подумал, зачем влезать в твою жизнь, у тебя все нормально, и слава богу. – Он достал сигарету из пачки и спросил: – Можно закурить?

Лишний раз я боялась пошевелиться, так на меня действовал наш разговор. Мы выросли, но, глядя на смятение Славки, я догадывалась, что в его душе еще остались чувства ко мне. Или он просто испытывал неловкость от встречи… Непросто же начать разговаривать после стольких лет разлуки.

– Да, я так подумал, но вычеркнуть тебя из жизни все равно не мог. – Славка щелкнул зажигалкой, закурил и небрежно отправил ее на стол. Притянул пепельницу и выдохнул дым в сторону. – У меня в Москве, кроме тебя, не было никаких близких или знакомых… Прости, но я иногда смотрел на тебя издалека. Невероятно, как ты изменилась, впрочем, и прежняя ты мне очень нравилась. – Улыбка Славки стала шкодливой и мальчишеской.

– А как поживает Лилька? – быстро спросила я, желая перепрыгнуть на другую тему и узнать хоть что-нибудь о подруге. Неловкость подкралась и ко мне, голова пошла кругом, а тут еще я увидела Симку, которая делала знаки в сторону Славки, означающие: «Кто он? Не волнуйся, я не стану тебе мешать…»

– Хорошо, вышла замуж за Доню, ждут ребенка.

– Что?!! – наверное, мои глаза вылезли из орбит, потому что Славка вновь громко захохотал.

– Да там такая любовь! Лилькина родня чуть с ума не сошла. Мешали им, запрещали, ругались, только что избы друг другу не пожгли. А наши голубки восемнадцати лет дождались, заявление тайно подали, поженились и поставили всех перед фактом.

– Родня смирилась?

– А куда ж они денутся. – Славка пожал плечами и затушил сигарету. – Теперь имя ребенку придумывают, тоже войной друг на друга идут. Лилькины хотят необыкновенное, а мать с отцом Дони – попроще. Там еще предыдущее поколение подключилось, так что все девять месяцев пройдут в боях и осаде.

Я неотрывно смотрела на Славку, ловила каждое его слово и боролась с острым желанием вновь вцепиться в него. Убрав челку со лба, помолчав немного, он спросил будто невзначай, но его голос натянулся и зазвенел как тетива:

– А ты как поживаешь? Замуж еще не собралась?

С одной стороны, я поживала плохо (Клим, Эдита Павловна…), с другой – замечательно (Симка, Матвеев, Мария Ильинична, свобода…), поэтому я ответила коротко:

– Я ушла из дома Ланье и теперь живу сама по себе.

– Правда?

– Да, не сошлись характерами. – Я скривилась и вильнула в сторону: – Как ты здесь оказался?

– Проследил за тобой как-то от университета, а потом стал заходить сюда. Ты еще раз появилась… И вот теперь. Ну я и…

– Понятно, – я медленно кивнула. – А про Тамару Яковлевну что-нибудь знаешь?

– Твоя тетя…

– Вообще-то она мне не тетя, но это неважно, потом объясню.

– Как все запутано, впрочем, чему удивляться, кто бы мне тогда сказал, кем ты станешь, я бы не поверил. Тамара Яковлевна два года назад помешалась на жадности, и к этому еще добавилась мания преследования. – Славка покачал головой. – Кому ее барахло нужно-то? Продала она дом и уехала в неизвестном направлении. Ее Колька до станции вез, рассказывал потом, что всю дорогу Тамара Яковлевна материлась и приговаривала: «Не получите вы мои денежки, не получите».

– Н-да-а, – протянула я. Тетя Тома всегда была прижимистой и суеверной, но, видимо, к старости эти недуги стали расти и крепнуть. Она держала в сундуках новые красивые вещи, купленные на деньги Эдиты Павловны, и боялась выйти в них на улицу.

– Извини, мне нужно ехать – деловая встреча в девять часов. – Славка вздохнул. – Может, мы обменяемся телефонами и… как-нибудь увидимся?

Мне стало так жаль! Я не была готова отпустить его, я бы еще проговорила часа два или три! Почему время бежит быстрее, когда хорошо, и ползет черепахой, когда плохо? Где справедливость?

У Славки теперь деловые встречи, а раньше он сидел на скамейке с Доней и щелкал семечки, косо поглядывая на меня. Все же жизнь удивительна…

– Давай, – согласилась я, и мы обменялись телефонами.

Расплатившись, Славка ушел. Я видела, как он вернулся в вип-комнату за курткой, прошагал по залу, обернулся и махнул мне рукой. Я ответно махнула. Значит, он давно был поблизости… Дежурил около университета… Славка, Славка…

– Это кто? – Симка вернулась за наш столик, села и посмотрела на меня как следователь на подозреваемого. – Ты с ним разговаривала, словно вы сто лет знакомы, и танцевать что-то не пошли.

Глаза Симки уже не были красными, она успокоилась и смотрела на меня с любопытством.

– Шаман, – честно ответила я.

Симка вытрясла из меня душу, и ресторан мы покидали совершенно уставшие, будто три часа таскали мешки с камнями, – день выдался не из легких…

* * *

Утром пудели вели себя идеально, они не тянули меня в разные стороны, не считали нужным и важным облаять всех проходящих мимо собак, не подбирали хлам с земли и не стремились принять грязевые ванны. Мысли о предстоящей работе и Славке вытеснили из головы болезненные темы (частично), я еле вытерпела математику и английский – постоянно поглядывала на часы и представляла, как начну обучаться совсем другому: продаже ювелирных изделий. Благодаря занятиям с Федором Сергеевичем Кожемякиным я не испытывала страха перед камнями, ожерельями, кольцами и серьгами, я привыкла к их сиянию, как привыкают к шкафу или дивану.

Моя работа была связана с Матвеевым, поэтому я не могла слишком часто обсуждать ее с Симкой. Теперь не могла. Его имя или фамилия застревали в горле, и приходилось молчать.