– Я никогда, никогда не прощу тебе этого.

– Вы бросили ее одну, – продолжала Мэри Роуз. – С ней могло произойти все, что угодно. В горах полно диких зверей. У тебя был с собой револьвер? – обратилась девушка к подруге.

– Нет, – покачала головой Элеонора. – В противном случае я бы пристрелила Харрисона.

– Как бы ты себя чувствовал, если бы со мной стряслось что-нибудь ужасное? – спросила Элеонора у Кола.

Тот подошел к кухонному столу и присел на край.

– Но ничего же не стряслось, – спокойно и рассудительно заметил он.

– Никакого голосования не было и не должно было быть! – выкрикнула Элеонора. – Получается, что я вела себя, словно паинька, просто так, за здорово живешь. Я даже бисквиты пекла, черт побери.

– Бисквиты у тебя получились хорошие, – пожав плечами, сказал Кол. – А нормальное поведение тебя не убило, Элеонора, так что не ломай комедию.

– И потом, за ней все время кто-нибудь да присматривал, – невозмутимо добавил Харрисон.

– Кто же это за ней присматривал? – не поняла Мэри Роуз.

– Сначала Дули, потом его сменил Гоуст, а последним был Генри, – пояснил Кол.

– Гоуст? О Господи! Он был пьян?

– Да, – вмешалась Элеонора. – В стельку. Если бы я попала в беду, он не помог бы мне.

– Ты этого не знаешь, – возразил Кол.

– Ради всего святого, он, наверное, принял меня за ангела.

Кол захохотал. Более сдержанный Харрисон ограничился улыбкой.

Элеоноре же страстно хотелось услышать от Кола вздох сожаления. Она прекрасно понимала, что желание это изрядно отдает мелодрамой, но ей было все равно. Ведь он в конце концов поцеловал ее, а значит, питал к ней какие-то чувства.

– А если бы я погибла?

– Но этого же не произошло. В противном случае я бы тебя похоронил.

– Ах вот как?!

Ответ Кола явно не вызвал у Элеоноры радости, и он решил, что девушка ожидала от него каких-то других слов.

– Ну да, и выбрал бы для этого какое-нибудь хорошее место, – добавил он.

– Я бы для тебя сделал то же самое, – сказал Харрисон, обнимая Мэри Роуз.

– Надо же, какая забота, – прошептала девушка, видя, что глаза его смеются.

– А потом что бы ты сделал? – осведомилась Элеонора, придвигаясь поближе к Колу.

– Ну, закопал бы поглубже и как следует засыпал, чтобы не добрались звери. Жара ведь. Потом, пожалуй, вернулся бы домой и рассказал Мэри Роуз о том, что произошло. Она бы, ясное дело, расстроилась, правда, Харрисон?

– Конечно, – отозвался Макдональд.

Ни Элеонора, ни Мэри Роуз не могли больше сердиться. Гнусавые ковбойские интонации Кола вызывали у девушек неудержимый смех.

Элеонора повернулась и вышла из кухни – ей не хотелось, чтобы Кол заметил ее улыбку. Кол догнал ее в коридоре, у самой двери в столовую. Схватив девушку за талию, он развернул ее к себе.

– Чего ты от меня добивалась?

– Мне хотелось услышать, что ты будешь скорбеть о моей гибели. Ведь от такого человека, как ты, трудно ожидать, чтобы он всерьез убивался.

– Конечно, я убивался бы, да еще как.

– А тебе не стыдно, что ты мне наврал?

– Нет.

– Почему?

– Из-за тебя у всех было очень много проблем, Элеонора. А теперь ты мне куда больше нравишься. А все благодаря Харрисону, который высадил тебя посреди дороги. Между прочим, все это он придумал. Хочешь, я тебя снова поцелую?

– Да.

Кол засмеялся и нашел губами ее губы. Одного поцелуя ему показалось мало – он хотел целовать ее еще и еще и совсем забыл, что оставил Мэри Роуз на кухне с человеком, который был полон решимости ее соблазнить.

Мэри Роуз же была только рада хоть на какое-то время избавиться от досадной опеки братьев и наконец выяснить, почему Харрисон ее избегает.

Когда Кол покинул кухню, Харрисон подошел к задней двери и выглянул на улицу. Сквозь марлевую занавеску чувствовалось прохладное дыхание ночного ветерка.

– Что ты там разглядываешь? – спросила Мэри Роуз.

– Рай, – ответил Макдональд.

Повернувшись, он обнаружил, что девушка стоит в каком-нибудь (руте от него. Не говоря ни слова, он взял ее за руку и вышел из дома. Мэри Роуз послушно последовала за ним. Харрисон спустился по ступенькам и пошел через двор широким шагом. Дойдя до середины двора, он отпустил руку девушки и направился к корралю, а затем обернулся к Мэри Роуз и, опершись о деревянную ограду, скрестил руки на груди.

Мэри Роуз хотелось подбежать к Макдональду, обнять его и прижаться к нему всем телом. Но вместо этого она стояла и ждала, когда он подаст знак, чтобы она дотронулась до него.

Глаза Макдональда лучились такой теплотой и нежностью, что девушке казалось, будто он уже ласкает ее. Глядя на Харрисона, Мэри Роуз невольно устремилась к нему, не пытаясь даже бороться с охватившим ее порывом. Волна желания накрыла ее с головой, обдавая жаром тело и разум, перехватывая дыхание.

Ей страстно хотелось ощутить мощь его объятий. В какой-то миг Мэри Роуз невольно задалась вопросом, осознает ли Харрисон, как неузнаваемо он изменился после приезда в Монтану. В его внешности появилось что-то дикарское. Какая-то суровая сила, которой она не заметила в день их первой встречи, сквозила теперь в его чертах. Высокий и мускулистый, Макдональд сейчас напоминал ей настоящего Геркулеса. Он сильно загорел, и его кожа приобрела бронзовый оттенок. Мэри Роуз даже почудилось, что и глаза его стали темнее. Отросшие почти до плеч волосы Макдональда в лунном свете казались золотистыми. Чем дольше она смотрела на него, тем труднее ей было дышать.

Харрисон увидел, что глаза девушки словно наполнились синевой. Мэри Роуз смутилась. Харрисон знал, что означает этот ее взгляд – глаза девушки всегда разгорались от страсти, когда он целовал ее. А чем это можно объяснить сейчас?

Харрисону захотелось, чтобы Мэри Роуз сама сказала ему об этом.

– О чем ты думаешь? – спросил он хриплым голосом.

– О том, какой ты красивый. Когда я впервые увидела тебя, ты показался мне симпатичным, но теперь у меня прямо дыхание перехватывает.

Мэри Роуз сама поразилась своей откровенности.

– И еще я думаю, почему ты меня избегаешь. Ты что, устал от меня?

Макдональд не представлял себе, что ей может прийти в голову такое.

– Я никогда от тебя не устану. Я просыпаюсь по утрам с мыслями о тебе– Черт побери, ты мне даже снишься.

– Правда? – выдохнула Мэри Роуз.

– Правда.

Услышав нотки нежности в голосе Харрисона, Мэри Роуз шагнула к нему.