Зато потом он заметил Гольдовского, что-то внушающего двум мужикам с пилой. После внушения они перетащили козлы с досками поближе к воротам. Масоны, видно, всерьез взялись охранять головинское жилье, Давыдов понял: что-то готовится, что-то назревает.

* * *

На третий день его заточения в обычно тихой квартире началась суета. В комнаты впустили прислугу. Головин требовал прибраться как можно скорее.

В конурку к Давыдову заглянул Гольдовский. Был он возбужден и, кажется, беспредельно счастлив.

— Ну, слава те Господи, начинается! Денис, что ты разлегся? Обувайся, повязывай галстук! У нас такой гость! После того случая он на нас злился, думали: пошлет ко всем чертям, но вот ведь приехал!

— Что за персона?

— Английский консул!

— A-а… Но, знаешь, Олег, это даже странно. Чтобы консул заехал сюда, к вам, после того переполоха, который я устроил?

— Ты не представляешь, сколько мы поставили охраны!

Денис подумал: если масоны основательно усилили охрану дома, то его агенты, полицейские и «совята» наверняка обратят на такие маневры внимание и примут ответные меры. Лишь бы только Нарсежак не полез на соседскую крышу с фотокамерой, с него станется…

Гольдовский привел Давыдова в гостиную. Там уже были расставлены стулья для участников очередного совещания.

Прибыли масоны. Тот толстый и смуглый господин, чью фамилию непременно надо узнать, Половцев и Чхеидзе. Они демонстративно делали вид, что не узнают Давыдова. Вышел Головин, поздоровался, встал у окна. Видно было, что он очень взволнован. Масоны, люди практические, завели тихий разговор о биржевых котировках.

— Приехали, — сказал Головин. И все, как по команде, встали. Хотя прошло минут пять, не меньше, прежде чем в гостиную вошли консул Ходжсон, его молодой секретарь и Шапиро.

Ходжсон и секретарь были одеты очень просто — на улице Денис принял бы их за счетоводов из небогатой конторы. У секретаря был при себе чемоданчик наподобие дамского дорожного несессера. Он поставил этот чемоданчик на подоконник и все время на него поглядывал, словно боялся воров.

— Добрый день. Садитесь, господа, — сказал по-русски Ходжсон. Ничего удивительного в этом не было — он уже несколько лет как удачно женился на русской женщине, Ольге Белавиной.

— Добрый день, сэр Роберт, — вразнобой ответили масоны.

И после этого консул продолжал говорить по-русски, иногда поглядывая на секретаря, чтобы тот подсказал нужное слово.

— Я получил инструкции от своего руководства, господа. Скажу прямо: окончательное решение было принято в последний момент. Многие детали были неясны, многие мелочи вызывали сомнение. Но последние сведения, полученные от господина Головина, решили дело. Вы сами знаете, как много зависит от исполнителя.

Головин посмотрел на Давыдова.

— Исполнитель должен иметь безупречную репутацию, чтобы его подпустили близко к объекту. До сих пор мы не имели такой персоны, но теперь…

— …позвольте представить вам господина Давыдова, — подхватил Головин.

Денис поклонился.

— Благодарю вас. Итак, господин Давыдов… Господа, все вы знаете, что завтра в Москву прибывает посол Германии господин Фридрих фон Пурталес. Это наш давний враг и лицо, весьма влиятельное в Германии. Чем меньше таких господ на свете, тем лучше, господа!..

Масоны заулыбались, улыбнулся и Денис. Граф фон Пурталес действительно все время вбивал клинья между Россией и Англией с Францией. Это был старый опытный дипломат с огромными связями, и он сейчас едва ли не в одиночку противостоял англичанам и удерживал российско-германские отношения на относительно приличном уровне. Давыдов помнил, что во время японской войны Германия, практически единственная из европейских государств, поддержала Россию, хотя в опасности оказались ее отношения с Японией. Но проанглийски настроенный двор делал все, чтобы союз Германии и России ушел в небытие.

— И в честь посла у градоначальника господина Адрианова будет прием, — продолжал Ходжсон. — Господин Давыдов, вы знакомы с господином Адриановым?

— Мы встречались во время японской войны, когда он был военным следователем суда Маньчжурской армии, господин Ходжсон.

— Очень хорошо. Итак, следует позаботиться, чтобы господин Давыдов получил приглашение на прием.

— Будет сделано, господин Ходжсон, — отозвался Половцев.

Денис подумал: «Ну конечно, опытный придворный, помощник управляющего Кабинетом Его Императорского Величества, мог бы срочно сделать приглашение хоть для Гераськи из “Эрмитажа”».

Шапиро в это время прохаживался вдоль стены, увешанной фотографиями и акварелями. Судя по физиономии, замышлял неладное и от собственных мыслей получал огромное удовольствие.

— Господин Шапиро! — позвал англичанин.

— Я свое дело сделаю! — ответил анархист. — Я уже все придумал. Взрыв, дымовая шашка — это просто. Это можно кинуть в открытое окно. И я знаю, кто кинет!

— Итак, организацию ложного террористического акта господин Шапиро берет на себя. Поднимется шум, все закричат, кто-то начнет стрелять…

— Верно! Кто-то должен стрелять, — согласился Шапиро.

— Господин Давыдов по долгу службы… Господин Давыдов, градоначальник знает о вашей должности?

— Тогда, во время войны, я служил в штабе Приамурского военного округа, — осторожно ответил Денис. — О моем назначении в Осведомительное агентство он может и не знать. Я тогда был всего лишь поручиком, вряд ли его интересовала моя судьба.

— Господин Половцев? — повернулся к нему консул.

— Это я беру на себя, — торопливо отозвался Половцев. — Адрианов все узнает.

— Предлагаю такой план. Прием имеет место быть в резиденции градоначальника на Тверской улице…

Давыдов слушал, не придавая значения дипломатическим подробностям. И одновременно соображал, как выйти на связь со своими. Слишком мало времени оставалось, и все это время за ним будут строжайше наблюдать. Сигнал тревоги оговорен, конечно, был! Но кто же мог предположить столь быстрое развитие событий?

— …затем следует спектакль господина Шапиро, — продолжал Ходжсон. — И наконец, сольное выступление господина Давыдова! Роджерс, подайте чемодан.

В чемодане оказалась, кроме прочего добра, металлическая коробочка.

— Вам доводилось видеть, как больным делают уколы? — спросил Давыдова консул.

— Да, я был ранен, лежал в госпитале…

Ходжсон открыл коробочку. Денис увидел стеклянный цилиндр длиной вершка в два в темной оправе. В цилиндре он разглядел металлический стержень.

— Да, обычный шприц. А вот иглы, — сказал Ходжсон. — Держите. Господин Головин, доставьте ему хоть курицу, что ли, пусть поупражняется. А содержимое для шприца господин Давыдов получит накануне операции.