шаг. Наша помолвка была безумием. И мне очень жаль, что так вышло.

Она остановилась у двери его маленького гостиничного номера в алых тонах, обернулась и посмотрела на него, лежащего на кровати: на его темные волосы, падающие на голубые глаза, на его гладкую мускулистую грудь.

– Мама сказала мне кое-что, когда я в последний раз видела ее. Она сказала, что когда ты вступаешь с кем-нибудь в брак, то нужно любить его таким, какой он есть, со всеми его недостатками и достоинствами. По правде говоря, я не знаю, каковы твои недостатки и достоинства… Ты для меня – полнейшая тайна. Я понимаю: все, чем ты занимаешься как военный специалист, – тайна, и я уважаю это, можешь не сомневаться. Я уверена, что твоя работа очень важна для национальной безопасности, но из-за окружающей тебя таинственности я не могу понять, кто ты. И ты меня тоже не знаешь, в противном случае не предложил бы жить с твоими родителями, отказаться от учебы и завести ребенка, вместо того чтобы выполнять свои обязанности в Париже. Для тебя я – лишь романтический идеал, хорошенькая британка из достаточно приличной семьи, которая, по твоему мнению, может вписаться в твой образ жизни. Но на самом деле я – независимая женщина, со своими устремлениями и амбициями. И мне жаль об этом говорить, но я не так сильно тебя люблю, чтобы отказаться от всего этого ради тебя. Так что… прощай, Бен. Я уверена, что ты еще встретишь свою девушку. И береги себя в твоем секретном мире!

Глава тридцать первая

Ферма Ферзехоф, Рождество 1944 года

Магда проснулась и услышала лай собак во дворе. Она выглянула из окна в темноту и увидела нескольких солдат с парой злобного вида немецких овчарок. Мужчины колотили в дверь их дома и кричали. Она услышала сонный голос отца, который медленно спускался по лестнице.

– Иду, иду…

Магда последовала за ним.

Солдаты ворвались в дом, как только Петер открыл дверь. Приказали ему сесть за стол на кухне. Открыли буфет, стали доставать оттуда тарелки, чашки, опустошили все ящики – просто вытряхивали их содержимое на пол. Кете, услышав шум, быстро спустилась вниз. Ей тоже велели сесть на стул в углу и сидеть тихо. Вся семья в ужасе наблюдала за тем, как солдаты ходили, наступали на вазы и кухонную утварь и безжалостно давили их своими сапогами. Они начали трясти стоявшую в углу кухни рождественскую елку, пока все игрушки не попадали на кафельный пол, превратившись в разноцветную груду стеклянных осколков.

– Пожалуйста… скажите, что вы ищете? – взмолилась Кете. – Если у нас это есть, мы вам покажем.

Солдаты проигнорировали ее вопрос и поднялись на верхний этаж, где стали опустошать содержимое гардеробов, вытряхивать тумбочки, переворачивать кровати. Белье, книги и одежда лежали разбросанные по полу. Дипломы Карла были скинуты на пол, стекло на них – разбито. Солдаты поднялись на чердак, где Карл провел тщательную уборку. Они не нашли следов его присутствия – только пару ящиков с различными предметами, которые Петер отложил для починки, сломанный стул и перевернутый пустой ящик, на котором в свое время стояла рация Карла.

Всем членам семьи приказали сидеть на кухне, пока обыск не будет закончен.

– Магда Майер, вы арестованы! – закричал один из солдат, спускаясь на кухню.

– Нет! – воскликнула Кете, вскакивая со своего места. – Она ждет ребенка! Вы не можете забрать ее! Она не сделала ничего дурного!

– У нас есть доказательства, что ваша дочь вступила в сговор с врагом. Она пойдет с нами, – заявил он.

Испуганная Магда стала дрожащими руками надевать ботинки. Один из солдат схватил ее за руку, свободной рукой он приоткрыл дверь, и овчарки на улице снова громко залаяли. В этот момент Магда услышала крик какого-то мужчины и собачий визг. Дверь на кухню распахнулась так, что стоявшего около нее солдата отбросило к стене. В дом вошел Отто в форме офицера СС. Солдаты тут же поприветствовали его.

– Хайль Гитлер! – сказали они в унисон.

– Хайль Гитлер! – быстро ответил Отто. – Что здесь происходит?

– Мы забираем эту женщину для допроса. У нас есть основания полагать, что она сотрудничала с врагами.

На Магде была только ночная рубашка, не скрывавшая ее беременности. Она поморщилась, когда солдат снова схватил ее за руку. Отто крепко сжал запястье мужчины и заставил отпустить Магду.

– Подождите снаружи, – приказал он солдатам.

– Но у нас есть приказ от… – попытался возразить один из них.

– Мне плевать, кто вам отдает приказы, – перебил его Отто. – Живо вышли отсюда!

Когда они ушли, он поставил перед Магдой стул.

– Пожалуйста, сядь.

Она села, ее сердце бешено стучало в груди. Отто посмотрел на царивший на кухне хаос.

– Простите, – тихо обратился он к Кете, – они устроили здесь жуткий погром.

Она начала плакать:

– Мое рождественское дерево! И все игрушки!

– Ой, Кете, ради бога, – сказал Петер. – Сядь, женщина!

– Почему ты не сообщила мне? – мягко спросил Магду Отто.

– Ты про ребенка?

Он кивнул.

– Мать сказала мне вчера вечером. Я даже не знал, как реагировать. Она спросила, мой ли это ребенок. Он мой?

– Ох, Отто, конечно, – сказала Магда. – Чей же еще?

Его лицо немного смягчилось.

– Я заверил ее, что ты – моя девушка. Но ты сама должна была мне все сказать.

– Ты ушел на войну. Я не хотела тревожить тебя.

– Но это же наш ребенок, Магда!

Отто присел перед ней на корточки и взял ее ладони в свои.

– Магда, ты всегда знала, что я люблю тебя, с тех самых пор, когда мне было двенадцать, а тебе – десять. Все это время я любил только тебя, тебя одну.

Она невольно покраснела. Скорее от отвращения, чем от радости.

– Выходи за меня замуж, пожалуйста, – попросил он. – Выходи за меня сегодня, прямо сейчас, пока я дома.

– Но те солдаты… они хотели допросить меня.

– А, ты про это, – раздраженно сказал он, вставая. – Это обвинение было сфабриковано. Я отделаюсь от них. Все из-за письма твоего брата. Мать рассказала мне про него. Я сказал ей: «Если бы Магда хотела его спрятать, стала бы она брать его с собой в церковь? Это же глупо». Но моя мать все равно донесла на тебя. Я сказал, что это бессмысленно. Что предатель – Карл, а не ты. Я пришел сюда потому, что хотел убедиться, что с тобой ничего не случится.

– Но… это ведь правда насчет моего брата. Он сражается против Германии.

– Знаю, – ответил Отто. – И твоя честность только играет тебе на руку. Я понимаю, он твой брат и