– Вы не меняетесь, Ваше Высочество.

– Что?

– Вам снова нужно знать, что чувствую я, но вы не говорите, что чувствуете вы сами. Как и несколько лет назад, когда мы возвращались из трактира. Помните? Вам всегда нужно было мое слепое обожание, но вы ни разу не сказали, что любите меня. А я, глупая, ждала именно этих слов! Но так и не услышала их. Простите, я пойду. – Она решительно поднялась на ноги и направилась к двери.

– Кымлан, подожди! Подожди, не уходи, прошу! – Наун кинулся за ней и обнял ее со спины, крепко прижимая к себе. Она дернулась из его рук, но он не пустил ее.

Каким он был идиотом! Она любит его! Конечно, любит! Просто гордость не позволяет признаться в этом. Если для нее так важно признание, то он скажет все, что она захочет! Лишь бы она осталась рядом.

– Я люблю тебя, люблю так, что не могу дышать без тебя! – шептал он ей на ухо будто бы в горячке. Ее запах пьянил и туманил разум. Наун видел ее тонкую шею с маленькой родинкой и мягкий пушок волос возле уха. Не контролируя себя, он приник губами к теплой коже, под которой быстро пульсировала кровь. Кымлан рванулась из его объятий, но он крепко держал ее, не позволяя вырваться. – Больше никогда не отпущу… Люблю… люблю…

Он повернул ее голову к себе и беспорядочно целовал щеки, виски и губы. Кымлан дернулась в последний раз и затихла, вдруг ответив на поцелуй. Она всегда тонко чувствовала его желание и отзывалась на каждое прикосновение именно так, как он ожидал. Но сейчас все было иначе. Наун был удивлен, каким твердым и напряженным оставалось ее тело в его объятьях.

Внезапно Кымлан сбросила с себя его руки и полностью развернулась к нему. В ее глазах пылали страсть вперемешку с обидой и отчаянием.

Наун впитывал ее боль, обещая себе, что больше никогда не заставит ее страдать.

– Прости, прости меня…

Обвив руками его шею, Кымлан жадно прижалась к его губам. Ее губы были сухими и требовательными, в них не осталось прежней нежности, но Науна это не волновало. Главное, что она, его Кымлан, живая и здоровая, целует его прямо сейчас. А если целует – значит, простила. Или простит однажды.

Наун выдернул шпильку из ее прически, и черные волосы рассыпались по плечам. Развязал пояс и спустил с ее плеч черное мужское платье, под которым жила его Кымлан, его любимая женщина, которая когда-то доверчиво отдала ему свое сердце. Уродливый шрам на левом плече больно уколол его сердце. Кымлан стыдливо прикрыла его, но Наун отвел ее ладонь и нежно поцеловал рубец, который был свидетельством того, через какой ад ей пришлось пройти.

Он подхватил ее на руки и отнес в постель. Что бы ни случилось в прошлом, что бы ни ждало их в будущем, Кымлан по-прежнему принадлежала ему, а он – только ей. Он больше никому не позволит разлучить их, даже если весь мир будет против.

Приглушенный свет напольного фонаря освещал измятые простыни и колебался на влажной от пота коже. Разметавшиеся на подушках волосы, приоткрытые губы и теплые руки Кымлан горели на сердце, как горячие отпечатки. Держа в объятиях любимую женщину, Наун понял, что это и есть истинное счастье. В этот момент он готов был отказаться от всего, лишь бы она осталась рядом. Впервые за много дней он почувствовал, что его душа наконец-то успокоилась.

Кымлан шевельнулась и выскользнула из его объятий. Она подняла с пола разбросанные вещи, вновь надела мужское платье и заколола волосы.

Наун приподнялся на локте, с шальной улыбкой наблюдая за ее ловкими движениями.

– Останься, – попросил он.

Кымлан стояла к нему спиной.

– Ваше Высочество, мы не должны больше видеться.

– Почему? – Он не сразу понял смысл ее слов и продолжал улыбаться.

Она повернулась к нему лицом, завязывая пояс.

– Я не хочу быть вашей тайной любовницей.

Наун вскочил с постели и обхватил ее за плечи, пытаясь заглянуть в глаза.

– Когда стану Владыкой, я сделаю тебя официальной наложницей. Ты ни в чем не будешь нуждаться, и мы всегда будем вместе! – Он до сих пор не верил, что она говорит всерьез. Наун не понимал причин такой резкой перемены и пытался искал аргументы, способные удержать ее рядом. Наверное, все дело в ревности, и она не хочет быть на вторых ролях.

– Наун. – Кымлан посмотрела на него, и его будто окатили ледяной водой – настолько равнодушным был ее взгляд. Она не называла его по имени с детства, когда они еще были друзьями, а не возлюбленными. – Дело не только в статусе. Слишком много всего произошло, жизнь изменилась, мы изменились. Между нами остались только воспоминания и больше ничего. Детская влюбленность, которую мы оба не можем отпустить. Но сейчас я осознала, что пережила эту привязанность. Ты тоже должен оставить это в прошлом и жить дальше.

Каждое слово камнем падало на его сердце.

– Мои чувства к тебе не были детской влюбленностью. Они настоящие. Я люблю тебя! – Только что обретенный мир стремительно рушился, и Наун пытался удержать в руках хотя бы осколки. – Ты тоже любишь меня, я же вижу! Я сделаю все, что захочешь! У тебя будет самый высокий статус после королевы и…

– Нет, я больше не люблю тебя. Прости. – Кымлан покачала головой и сделала шаг назад. Повернулась к нему спиной и вышла из спальни.

Не до конца понимая, что это конец, Наун бросился вслед за ней, но увидел лишь ее темный силуэт, стремительно покидающий дворец. Он прислонился к стене и закрыл глаза.

Неужели все кончено?..

После такого сокрушительного удара Наун не мог опомниться несколько дней. Он не покидал свои покои и почти не притрагивался к еде. Раз за разом прокручивал в голове их страстную ночь и последовавший за этим разговор, пытаясь понять, что сделал не так, и найти доказательства того, что Кымлан говорила неискренне. Он злился на нее, ненавидел и клялся себе, что никогда больше не посмотрит в ее сторону. А потом снова погружался в отчаяние и рвал душу предположениями и вариантами.

Тем временем приближался день, когда войско должно отправиться на войну. Насэм лично собирался сказать напутственные слова командирам, как это раньше делал Владыка. Но Науна это не трогало. Сердце иссушили терзания по Кымлан, и он равнодушно прошел мимо брата, облаченного в праздничные одежды.

– Хочешь потешить свое самолюбие, отправляя людей на смерть? – бросил