Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вода из душа градом льет. Девчонка дрожит. Крохотные пальцы скользят по мне, едва дотрагиваются. А я ее – как зверь. Клыками деру. Жажда безумная. Рычит. Ревет. Выпускает когти. Я точно животное. Забываю про стоп. Рвусь вперед.
Она кричит. Стонет. Но разве это меня остановит?
Я как пьяный. Или под наркотой. Нет, хуже. Под ней. Под этой маленькой и невинной девочкой. Под Соней. Под ее легкими прикосновениями трещат мои ребра.
Сучка. Что она делает? Как умудряется такое вытворить?
Мышка-малышка. Такая мелкая, тихая, робкая. Чистая. Ароматная. Одурительная. Опьяняющая. Колюще-режущая. Внутрь проникающая. Моя любимая рана.
Я не знаю, когда это началось. Но пускай не заканчивается.
Девчонка может переломить мой хребет. Буду рад. Буду улыбаться. Хохотать. Буду целовать кончики ее ресниц и пальцы. Да, дьявол раздери, устоять перед ней это что-то совсем нереальное, особенно после того, как оголодал в карцере.
Я опускаю ее на колени. Хочу вломиться в распухший от поцелуев рот. Вожу членом по разомкнутым губам. Дразню. Распаляю. Сам дымлюсь. Готов разрядится и так, пометить спермой лицо, размазать мутные капли по щекам.
Тут она мне и врезает. Под дых. По башке. Сразу и везде. Хотя нет, девчонка просто начинает рыдать, но от этого становится настолько хреново, что лучше бы ударила, вогнала бы нож в глотку по самую рукоять.
Дальше – хуже. Она впадает в истерику, трясется, зубами стучит. Давится слезами.
Я оторвал ее от каменного пола, подхватил на руки, прикрыл первой попавшейся тряпкой и отнес в нашу комнату. Ждал. Наблюдал. Пробовал говорить, успокоить. Только сильнее довел.
Потом она отключилась от усталости, а я растянулся на полу. Стерег. Утром девчонка подскочила с постели – прямо на мой живот.
Попалась. Занервничала. Защебетала. Я гладил ее ногу, водил пальцами по белесому шраму на щиколотке, никак не мог прекратить трогать эту ломаную линии. Думал, что никогда больше не хочу видеть ее слез.
И вот я вижу их снова. Хотя старался. Следил за каждым своим шагом, за каждым жестом. Но теперь все по-другому. Трудно объяснить.
Это как будто я вдруг поверил в Бога. И Бог отпустил мои грехи. Она отпустила. Все до единого. Простила и разрешила начать историю с чистого листа.
В груди щемит. Царапает. Я точно наглотался битого стекла.
- Соня, - целую ее дрожащие губы.
Собираю слезы. Слизываю соль с ее щек. Осторожно. Бережно. А еще толкаюсь вглубь.
Она выгибается. Отзывается. Откликается. Это всегда так, ей трудно не реагировать на меня. Но теперь все иначе. Все меняется. Получает другой смысл.
Я вспоминаю то, что пытался забыть. Разрешаю себе чувствовать. На полную. До конца. Запреты разбиты вдребезги и навсегда.
Я у нее первый. Везде. Всюду. Я же и останусь единственным. Стоит только представить рядом с ней другого – ярость по вискам ударяет, ослепляет.
Сталкер этот. Блять. Ангелок. Гребануться. До сих пор его помнит, сопоставляет факты, долбаное расследование ведет в поисках ответа.
Он никто. Ничтожество. Я заставлю ее забыть это… недоразумение. Вычеркну из памяти. Выдолблю.
Зубы скрипят. От гнева кровь сворачивается.
- Захар, - девчонка проводит ладонью по моей щеке, прищуривается и за секунду взглядом до сути добирается. – Ты злишься?
Я поворачиваюсь и целую ее запястье, прохожусь языком по тем слабым следам от моего укуса, которые там остались.
Нет, я не злюсь. Просто убью каждого, кто не так на нее посмотрит. А это значит лишь одно: придется грохнуть всех вокруг.
На мою девочку вечно облизываются всякие уроды и придурки. Что тот слюнявый Бориска, что недобитый Гуляев. Толпа рядом вьется. Дебилы гребаные. Ни черта им не светит.
Она моя. Моя Соня.
Еще несколько рывков. Член тверже гранита. Но я действую медленно. Нежно. Вхожу глубоко. Мощно. Растягиваю пытку. Чудом успеваю выйти в последний момент.
Разряжаюсь на ее живот. Растираю семя.
Девчонка краснеет. Смущается. Обалдеть. Такую пить и пить. Жрать. Обгладывать. Насытиться невозможно.
- Я не умею злится, когда ты так близко, - на ухо ей выдаю, шею на горле зубами прихватываю и вниз языком веду.
Ночь только начинается. Заласкаю. Зацелую. Затрахаю. Нет – залюблю.
- Захар, - шепчет Соня.
Еще никогда мое имя не звучало настолько круто. Остро. Вкусно. Еще никогда эти простые звуки так не будоражили. Не доводили до точки кипения в момент.
- Захар! – вскрикивает она.
Жарко выдает. С придыханием. Моя девочка всхлипывает и трепещет, когда давлю губами на ямку между ключицами. Такая хрупкая. Вся хрустальная. Нежная. Тонкая. Будто из стекла. Касаться надо осторожно. Иначе исчезнет. Разлетится на осколки.
Дьявол. А я хочу, чтобы разлетелась. Взорвалась. Только от оргазма. От экстаза. Вот пусть ее накроет. Мощно. Сильно. До дрожи. Впервые чужой кайф волнует больше чем собственный. Вообще, плевать, кончу я или нет. Пусть она летает сутками напролет. Моя очередь еще придет.
Я жадно втягиваю воздух. Носом по ее горлу веду, прокладываю путь по нервно пульсирующей вене, что проступает через разгоряченную кожу. Вверх. Вниз. Ею нельзя надышаться. Невозможно насытиться. Всегда мало.
Черт. Какая у нее кожа. Бархатистая. Шелковистая. Нет. Мягче. Нежнее. И еще такая белая. Белее снега. Разве можно перестать ее трогать? Оторвать ладони, оборвать контакт. Блять, нет. Нереально. Легче свою кожу до мяса ободрать.
А запах? Долбануться. Как же девчонка пахнет. Дурманит. Похлеще алкоголя. Покруче запрещенных препаратов. И главное не разобрать чем. Цветами? Или фруктами? Бес разберет. Я ничего похожего раньше не чуял. Нигде. Ни разу. Тут будто сразу все. Дождь. Гроза. Свежескошенная трава. Все самые лучшие на свете ароматы. Каждый вдох как удар грома. Четко между глаз. Пробивает затылок, прошивает насквозь до позвоночника. До костей продирает.
Охренеть, но я этот запах слышу, даже когда девчонки рядом нет. И выходит теперь она вечно со мной. Пропитала собой. Пробралась внутрь. По жилам потекла.
Сучка проклятая. Дрянь. Обожаю
