тебя. Продолжай. Вяжи крепче. Хотя куда? И без того держишь точно железо. А сама текучая и податливая. Ну как? Признайся, как тебе удалось? Ты как нож вскрыла то, что казалось уже давно мертво.

Я рычу, а она вибрирует. Отзывается на звук, покрывается испариной. Я заглядываю в ее глаза. Испугалась. Ни черта. Знает же – не обижу. Чувствует, потому и вертит мной с первого дня как захочет. Понимает, все сделаю. Попросить не успеет.

- Соня, - тяну я.

Зрачки девчонки расширяются. Взгляд темнеет. Затуманивается.

- Ты не представляешь, какая ты.

- Какая?

Щурится. Мило. Забавно. А я расплываюсь в дебильной улыбке и сам этому рад. Мой мозг окончательно плавится, да и черт с ним.

- Вкусная, - опять скулы ее прикусываю, прохожусь языком, делаю глубокий вдох и еще сильнее дурею: – Ароматная.

- Ой, щекотно, прекрати.

Кулачки в мою грудь упирает. Да, блядь, именно кулачки, иначе их не назовешь. Мелкие совсем. Крошечные. Я их в одной руке без проблем зажму.

Тогда почему они легко меня тормозят? Как прикладом врезают.

И глаза ее. Эти чертовы глаза. Холодные. Серые. Ледяные. Но в них живая ртуть растекается. Цвет от настроя меняется. Сколько эмоций – столько оттенков. Я помню каждый.

Красивая она? Нет. Некрасивая.

Невозможная. Нереальная. Неземная.

Может, это и зацепило? Увидел ее, ни хрена не сообразил, но повелся моментально, залип и сам не разобрал, что попал. Повернулся за секунду.

Хочу девчонку. Хочу до скрипа зубов. До сведенных челюстей. Хочу так, что под кожей растекается металл. Дым из башки валит, пар прет.

- А знаешь, что круче всего? – скалюсь, нависаю над ней, почти дотрагиваюсь до приоткрытых губ. – Быть внутри тебя, Соня.

Она заливается краской. Обалдеть. Опять.

- Вбиваться до упора, - дразню дальше.

Девчонка дергается, но взгляд выдерживает.

Такая чистая и ничем не замутненная реакция. Я готов кончить просто глядя на эти алые щеки, никакая темнота не спрячет от меня ее смущение.

Идиот. Я думал испорчу девчонку. Сделаю грязной. Как бы не так. К ней ничего такого никогда не прицепится.

- Брать там, куда только членом добраться можно, - добиваю.

Она закусывает губу. На секунду. Но мне хватает, чтобы живот обожгло. Стояк адский. Я будто ни разу за ночь не кончил. Думаю, все – вот предел. А она опять опрокидывает меня на обе лопатки.

- Но ты, - Соня сглатывает. – Ты добираешься гораздо глубже, чем… физически. Ты проникаешь так далеко, что мне становится страшно.

- Почему тебе страшно? – спрашиваю.

- Что будет потом, - медлит. – После.

- Мы, - усмехаюсь. – Всегда будем мы. А на остальное плевать. Пусть хоть весь мир на хрен отправится.

Я целую ее. Везде. Сминаю рот. Накрываю губами грудь. Прохожусь по животу и по ребрам. Провожу ладонями вдоль позвоночника и сжимаю ягодицы. Голод дикий. Бешеный. И совсем не по траху. Мне ее чувств хочется. Больше. Больше, блять.

- Захар!

Она царапает мою руку ногтями. Стоп, не царапает. Ласкает. Такие коготки не могут поранить, даже если оставляют за собой кровавые борозды. Давай еще, малышка.

- Ой, - губы кусает и становится совсем пунцовой от стеснения.

Вся зажимается, когда проникаю пальцами между ног.

- Больно? – застываю.

- Нет, но…

Фраза тонет в стоне, потому что тормозить я не намерен. Здесь она нежнее всего. Разве можно удержаться?

Я шепчу ей на ухо какой-то бред. Сам едва соображаю. Возбуждение шкалит. Я продолжаю ласкать девчонку. И кровь вскипает.

- Мне нужно в душ, - бормочет она.

- Зачем?

- Я грязная.

Закрываю ее рот губами, чтобы не болтала всякие глупости, но потом решаю прояснить до конца.

- Соня, - смотрю прямо в глаза. – Чище тебя вообще никого в мире нет.

Я делаю все, только бы она забылась и расслабилась, потерялась в эмоциях. Отдалась мне. Доверилась. Расплавилась. Позволила взять себя до конца.

Я довожу ее до края и останавливаюсь.

Девочка содрогается. Горит. Хлопает ресницами и даже вообразить не может, как этим простым жестом заставляет мое нутро встать на дыбы.

Она выгибается. Тянется ко мне. Двигает бедрами, пытается соединить ноги, но я не позволяю.

Эти распухшие губы. Потемневшие глаза. Теперь в ней и намека на холод не найти. Распалена. Оголена. Жилка на шее бьется как одержимая. Вены четче проступают, расчерчивают белоснежную кожу.

Я тянусь за презервативом, раздираю фольгу и раскатываю резинку по стволу.

Хочу кончить в мою девочку. Хотя бы так. Жаль, по-настоящему нельзя. Рано. Но я дождусь и свое возьму. Черт раздери, ждать я умею. Еще как.

Терпение. Сука. Терпение. Блять. Гребануться.

Это тяжело, но я справлюсь. Резина не помогает сбавить накал. Презерватив не ощущается. Я вхожу в девчонку и будто в лаву окунаюсь. Долбануться.

Она раскаленная. До одури горячая. А еще сдавливает мой член так, что приходится всю волю приложить, лишь бы не кончить в первую же секунду.

Реагирую как слюнявый пацан. Как мальчишка.

Ну, нет. Сначала ее очередь. Кайф получит первая.

- Я теперь понимаю, - шепчет она. – Про убиваю.

Прогибается. Сжимает мои плечи. Трепещет.

- Не понимаешь, - прихватываю зубами кожу на шее там, где особенно сильно проступает вена. – Мы только разминаемся.

Толкаюсь вперед. Еще и еще. Ощущаю мелкую дрожь. Ее дрожь вокруг моего члена. Рваную. Судорожную. Мышцы сокращаются. Резче. Сильнее.

Тела спаяны. Переплетены. А потом – мы взрываемся в один момент. Просто смотрим друг другу в глаза и кончаем. Разлетаемся на осколки.

В рай? В пекло? Да как угодно.

Дьявол. Она моя. До каждой клетки. До кончиков ногтей и ресниц. Вся моя. И