Маркас посмотрел на нее, внезапно веселым взглядом.

— Не один мужчина не откажет женщине, когда она приглашает его в кровать.

Сильный снегопад не прекращался всю следующую неделю. Взрослые негодовали на погоду, а дети с радостью проводили время на улице, пока их криками не загоняли в дом. Розовощекие и уставшие они усаживались у очага в главном зале, наслаждаясь теплом и ароматными свежеиспеченными булочками и печенье. Лилис и Мэррион выносили тяжелые подносы с выпечкой, угощая детей, отчего в доме теперь постоянно стоял шум.

Маркас сидел на своем месте за столом и смотрел на печенье, раздумывая, стоит ли ему съесть сахарный сдобный квадрат или же оставить упрямым мальчишкам, которые стояли поодаль, дожидаясь его решения. Проклятье, но он был уверен, что именно эти два мальчугана еще несколько минут назад съели по три булочки каждый. Он видел это собственными глазами.

Чертыхнувшись, Маркас бросил печенье на тарелку. Радостно взвизгнув, мальчишки подбежали к столу и, не стесняясь, схватили печенье, потрудившись поделить их на равные части. Маркас нахмурился. Каким-то чудесным образом в доме стало слишком много детей. Они постоянно крутились у него под ногами, но, конечно же, проводили большую часть времени с Лилис и Мэррион.

Вот и сейчас, насытившись печеньем, мальчишки подбежали к очагу и уселись рядом с другими детьми. Маркас не слышал, что происходило там, но судя по очередному взрыву громкого смеха, Мэррион рассказывала что-то очень интересное.

Его сестра, которая ходила за ним по пятам, теперь сидела в окружение детей и смеялась, позабыв о мече и тренировках на поле с мужчинами. Дети слушали ее с восхищением в глазах, и она не собиралась останавливаться, продолжая бурно жестикулировать.

Скрипя сердцем, Маркас признал, что рядом с Лилис, Мэррион изменилась. То, чего Дженис добивалась долгие годы, девчонка из чужого клана сделала за несколько месяцев. Нет, его сестра осталась прежней и не стала более покладистой или же менее взрывной. Она по-прежнему была той неуклюжей девчонкой, которую он воспитывал едва ли не с рождения. Вместе с этим она обрела рассудительную внимательность к тем, кто ее окружал. Никогда прежде она не общалась с детьми и женщинами, а теперь делала это. Она, то и дело, поглядывала в сторону Лилис, получая, если не одобрительный кивок, то поддерживающий и ободряющий. Будто между ними происходил лишь им одним ведомый безмолвный разговор. Потом, они возвращались к своим делам. Все это время Маркас оставался незамеченным наблюдателем. Ни Мэррион, ни Лилис не смотрели на него, хотя он зашел в зал уже давно. Это удивляло.

Вот и сейчас с тем выражением спокойствия на лице, с которым она никогда не смотрела на него, Лилис вернулась к платью, которое подшивала, пока Мэррион разговаривала с детьми. Она ловко орудовала иглой, сшивая распоротый шов.

Пользуясь тем, что Лилис отвлеклась, Маркас скользнул взглядом по ее животу. Он не помнил, в какой из дней начал присматриваться к ней, четко отмечая любое изменение ее фигуры. Может это случилось в эту из тех ночей, когда он понял, что ее живот больше не был плоским как прежде. Он приобрел твердую округлость, которую уже невозможно скрыть платьем или пледом. Все в Лилис изменилось, округляясь и готовясь к рождению новой жизни. Ребенок, который привел Лилис в его клан, рос в тишине и покое, не зная о том, в какой мир окунется, появившись на свет. Никто не мог этого знать.

Мэррион с улыбкой подтолкнула малыша Робина к Лилис, когда старшие дети начали оттеснять его в сторону, чтобы лучше слышать историю. Лилис подтянула ноги к себе, позволяя Робби усесться рядом, но он зевнул и лег, прижавшись щекой к ее бедру. Улыбнувшись, Лилис потрепала его по макушке и с улыбкой поправила ткань, чтобы она не мешала ребенку дремать.

Дети любили Лилис, это было слишком очевидно. И она, несмотря на свое прошлое, отвечала им такой же искренностью. Ее лицо светилось чем-то нежным и внутренним, что отличало ее от других женщин. Маркас понял, что не может отвести от нее глаз, настолько красивой она выглядела. Если прежде он ценил свой дом, свой приют как родовое гнездо, то теперь всякий раз глядя на очаг, представлял светловолосую Лилис, сидящую поблизости на разбросанных в беспорядке шкурах. Но сейчас, его воображение пошло дальше. Что если вместо Робби, на ее коленях устроится его сын? Впрочем, так оно и было. Его ребенок рос внутри нее.

Маркас сжал руками деревянные подлокотники кресла. Прежде он сторонился младших членов клана, предоставляя заботу о них их родителям, теперь же он то и дело возвращался к ним взглядом. У него была на то причина, пусть и не самая веселая. У него уже давно не осталось сомнений в правдивости слов Лилис. Ребенок действительно принадлежал ему не только по его признанию, а по крови. И это многое меняло. Сможет ли он собственноручно поставить на нем клеймо незаконнорожденного, пусть и признанного отцом?

Лилис подняла голову и посмотрела на него. Она будто поняла, о чем он думал и обеспокоенно нахмурилась. Маркас не удержался и ответил ей не менее хмурым взглядом. Лилис тут же отвернулась и вернулась к работе, сосредоточенно комкая ткань в своих руках. Нежность в ее облике исчезла, оставив вместо себя привычную настороженность.

В прежние времена такая поспешность могла бы рассмешить Маркаса. Но сейчас она ему не понравилась. В этом страхе и торопливости, он видел что Лилис сравнивает его с Гордоном. Будь он проклят, если в них двоих было хоть что-то схожее.

— Подать вам эль?

Тихий голос Морран, не отвлек Маркаса от наблюдения за Лилис. Он не смог отвернуться от нее даже тогда, когда девушка наклонилась к столу, удерживая в руках кувшин с медовым напитком. Вырез на ее платье был куда откровеннее, чем у Лилис, но и это осталось незамеченным, потому что как раз в этом момент Робби, который все же крепко уснул, перевернулся на другой бок. Бережно, Лилис придержала его, не позволяя удариться. Малыш снова засопел.

— Вы ведь знаете, что всегда можете позвать меня в комнату, не так ли? — прошептала Морран, прижимаясь грудью к плечу Маркаса. Ее темные глаза сверкнули игривостью, когда она попыталась присесть к нему на колени, — Я уже давно жду этого.

— Займись своими делами, Морран, — резко сказал Маркас, легко оставляя девушку в сторону, — Лоуренс и Дугалд тоже не откажутся от медового эля. Кажется им нужно согреться. Позаботься лучше о них.

Стряхивая снег с тяжелых ботинок, Лоуренс вошел в главный зал. Как всегда он что-то ворчал себе под нос. Дети громким визгом встретили его появления. Для них он был как добродушный великан. Сейчас они были еще слишком малы, чтобы понимать, какой свирепой мощью он, как впрочем, и другие старейшины, обладал в своей молодости.

Грузно усевшись на стул, Лоуренс в один глоток осушил эль и махнул Мэррион, чтобы она немедля наполнила его кружку. Дугалд же сел ближе к очагу, но так чтобы слышать других мужчин. Его лицо раскраснелось от холода, и он с удовольствием принял кружку с элем.

— Проклятье, да там разыгрался настоящий буран, — проворчал Лоуренс, посмотрев на Маркаса. — Зима в этом году точно будет ранней. Хорошо, что наши кладовые полны запасов. Звери уже сейчас разбрелись по своим норам, будь уверен.