не осталось никаких сведений. И опять тут появляются неподобающий возрасту брак Тарквиния, только что перешагнувшего восьмидесятилетний рубеж, и невероятность рождения детей у людей столь преклонного возраста. А ведь он не был бездетным, чтобы всей душой желать детей, но имел двух дочерей и они уже были отданы замуж. 5. Размышляя над каждым из этих невероятных и странных сообщений, я и пишу, что дети были не сыновьями Тарквиния, но внуками, согласившись в этом с Луцием Пизоном Фруги[485]. Ведь он единственный написал в работе, где погодно изложил события истории, что в действительности дети были внуками царю, но он усыновил их, и это стало причиной ошибки у всех прочих, кто писал римскую историю. После того как об этом сказано, время продолжить повествование.

VIII. Когда же, приняв на себя заботу о царстве и изгнав приверженцев Марциев, Туллий посчитал, что уже прочно владеет властью, он царя Тарквиния, будто бы тот недавно скончался от ран, почтил пышными похоронами, сооружением памятника с надписью и прочими знаками уважения и в то же время, будучи попечителем детей из царского рода, вел их частные дела, как и общие дела полиса, с заботой и осторожностью. 2. Для патрициев происходящее, однако, не было в радость, напротив они испытывали негодование и с трудом Туллия переносили, считая неправильным, что он сам как-то приобрел для себя царскую власть, при том что ни сенат не голосовал, ни все остальное не было проведено согласно закону[486]. И частенько наиболее влиятельные из них, собираясь, заводили разговоры промеж себя о свержении незаконной власти и полагали, что как только их соберет в сенат Туллий, то они бы вынудили сего мужа сложить фасции и остальные знаки власти; когда же это случится, надо будет назначить тех, кого называют междуцарями, и посредством их избрать того, кто будет править городом на основании законов. 3. Туллий, проведав про их расчеты обратился к увещеванию народа и услуживанию бедным гражданам, с помощью которых он надеялся удержать власть, и, созвав плебеев на народное собрание, он поставил перед трибуналом[487] также детей и произнес такую вот речь:

IX. «Возникла, граждане, серьезная необходимость в том, чтобы мне позаботиться об этих малых детях. Ведь Тарквиний, их дед, принял меня, не имеющего отца и отчизны, кормил, ставя не ниже кого-либо из детей своих, вторую из дочерей дал мне в жены и в течение всей своей жизни продолжал почитать меня и любить, будто я родился от него, как вы это знаете. И так как ему выпала участь пасть жертвой коварного заговора, он доверил мне заботу о детях, если с ним случится то, что уготовано людям. 2. Итак, кто же сочтет меня незапятнанным перед богами и справедливым перед людьми, если я оставлю и предам сирот, которых обязан так сильно благодарить? Но я не предам доверие ко мне и не оставлю одинокими детей, насколько мне хватит сил. Но будьте справедливы и вы, помните о благодеяниях, которыми дед их облагодетельствовал общину, подчинив вам те грады латинские, которые вели спор с вами из-за власти, покорив всех тирренов, наиболее могущественных из всех окрестных народов, и принудив народ сабинский покориться вам, и все это совершив в условиях бесчисленных и тяжких опасностей. 3. Так вот, когда он был жив, вам подобало воздавать ему благодарность за благодеяния, а когда он окончил жизнь — вернуть в ответ должное родственникам его и не хоронить вместе с останками благодетелей память об их деяниях. Примите же решение о том, что вы все вместе остаетесь опекунами детей и упрочьте для них ту власть, которую оставил дед. Ведь им не столько пользы от одного покровительства, сколько от защиты со стороны вас всех вместе взятых. 4. Я был вынужден сказать это, чувствуя, что некоторые объединяются против них и желают передать власть другим. Полагаю, что вы, римские мужи, помня о моих сражениях, которые я вел за обретение первенства Рима — а они были не ничтожны и не малочисленны, — о них, я думаю, нечего говорить вам, знающим все это, воздадите этим детям причитающуюся мне за эти сражения благодарность. Ведь я предпочитал не личную власть для самого себя (которой, пожелай я ее получить, достоин не меньше кого бы то ни было), а стараюсь помогать роду Тарквиния и вершить дела на благо общества. 5. Я предстаю перед вами просителем не оставить сирот теперь, когда они подвергаются опасности из-за власти, ведь, если первая попытка их врагов удастся так, как ими задумано, дети будут изгнаны из города. Но поскольку вы узнали об этом и сделаете, что нужно, я думаю, нечего больше тут рассуждать. Услышьте же от меня о том, что я приготовил сам во благо вам и ради чего я созвал народное собрание. 6. Тем из вас, кто уже будучи должником в силу своей бедности не может вернуть долги, я хочу помочь, поскольку они — сограждане и изведали великие тяготы ради отечества; так вот, чтобы не лишились личной свободы те, кто упрочил нашу общую свободу, я даю собственные средства для освобождения их от кабалы. 7. А в отношении тех, кто впредь будет брать взаймы, я не позволю, чтобы их уводили в рабство за долги, и установлю закон, дабы никто не ссужал в долг за свободу человека, полагая, что достаточно для кредиторов иметь власть над имуществом тех, кто заключил сделку. А чтобы поступающие в собственную казну налоги, которые обременяют бедняков и вынуждают влезать в долги, вы в будущем переносили бы легче, я прикажу всем оценить имущество и каждому вносить то, что ему следует, как, я узнал, происходит в величайших и хорошо управляемых государствах. Ибо я уверен, что справедливо и на пользу обществу, чтобы те, кто владеет многим, много и вносил бы в казну, а те, кто имеет мало, и платил бы мало. 8. Мне кажется правильным, чтобы и общенародной землей, которую вы имеете, обретя ее с помощью оружия, владели бы не самые бесстыдные, как теперь, получив ее в дар или купив ее, а те из вас, кто не имеет ни единого клочка земли, чтобы вы не поденщиками работали, будучи свободными, и обрабатывали не чужие владения, но собственные: ведь благородный дух не родится у людей, нуждающихся ежедневно в самом необходимом. 9. А кроме всего этого я решил сделать права гражданства равными для всех и справедливость во всем одинаковую для всех. Ведь некоторые