много половых гормонов и гормонов стресса, а также те, кто умеет наладить контакты с другими членами стаи.

Для этого в ход идут самые разные приемы: взаимный груминг, подкупы вышестоящих с помощью еды, интриги и хитрости. Прямо-таки «тайны дворцовых переворотов».

Но мозг у всех разный, и далеко не для всех обезьян быть лидером значимо. Нередко бывает, что какой-нибудь крупный и мощный самец не проявляет стремления стать вожаком. Да, он большой и сильный и будет занимать место где-то в середине иерархии или ближе к верху, но никогда не попытается захватить верховную власть. Ему просто это не нужно, не хватает уровня агрессивности. Программы лидерства в его нервной системе установлены не очень ярко. К тому же у него может быть масса других интересов: полениться (экономия сил), вкусно поесть, исследовать неизведанный мир, быть свободным… Кстати, и среди людей далеко не все стремятся стать вождями и командирами.

И все же в стаях наших ближайших родственников – шимпанзе – в большинстве случаев самцы активно взбираются наверх, «плетя заговоры» против конкурентов. У них существует масса приемов, помогающих повысить свой статус. Например, молодой претендент на лидерство вступает в альянс с двумя-тремя сверстниками, и они действуют сообща. Также юный нахал может «подставить» конкурента. Типичный прием: низкоранговый самец задирает «середнячка» и, удирая от него, проскакивает мимо «начальства». А вожак смотрит: «Что это за безобразие? Кого-то бьют без моего указания!» – ловит этого самого среднерангового и дает ему оплеуху. Две-три таких ситуации – и статус «середнячка» понизится, а статус «интригана», соответственно, возрастет. Для продвижения по иерархической лестнице можно также поиграть с детенышем любимой самки вожака. Тот это оценит, и «подхалим» получит повышение. Подобные приемы хорошо задокументированы экологами.

Мозговые центры, связанные с лидерством и подчинением

Ключевым центром программ лидерства и подчинения вновь оказывается миндалина, расположенная в глубине височных долей больших полушарий. Это не должно удивлять, ведь деятельность нейросетей миндалины действительно является основой для реализации самых разных типов социального поведения (за исключением, пожалуй, полового и родительского).

Миндалина (амигдалярный комплекс) представляет собой сложную систему структур, в пределах которой взаимодействует десяток ядер: латеральные, базолатеральные, центромедиальные, кортикальные. Они имеют большое количество входов от сенсорных систем, связаны с гипоталамусом, голубым пятном, гиппокампом, лобной корой, покрышкой среднего мозга. Ученые интенсивно исследуют участие миндалины в формировании эмоциональной памяти. Уже есть много информации по половому диморфизму данной области (у мужчин она крупнее), роли в развитии социофобий, посттравматических расстройств и даже в становлении политических взглядов человека.

В целом, судя по всему, имеет место функциональная специализация разных областей миндалины: одно ядро преимущественно занимается территориальным поведением, другое – лидерством, третье – агрессией, четвертое – контролем половой мотивации. Но все же чрезмерно жесткая привязка амигдалярных структур к определенным функциям не является оправданной, потому что многие задачи решаются нейросетями разных областей миндалины совместно.

В ходе эволюции и при оценке индивидуальных вариаций объем миндалины оказывается сопряжен со степенью сложности внутривидовых отношений. Люди (и животные) с более крупной миндалиной социально активнее, они поддерживают больше связей с сородичами, а степень сложности таких связей выше.

Существует корреляция между размером (вернее сказать, объемом) миндалины человека и его стремлением взаимодействовать с другими людьми. Например, установлена статистическая связь с количеством контактов в мобильном телефоне или числом друзей в социальных сетях (рис. 9.2). Если миндалина повреждается, то стремление к социальному взаимодействию (в том числе к лидерству) может вообще исчезнуть. Нейроны миндалины возбуждаются, когда кто-то нарушает нашу индивидуальную дистанцию. Мы уже говорили о том, что комфортная зона личного пространства у каждого своя, и когда собеседник подходит слишком близко, мы чувствуем себя не в своей тарелке. В этот момент активируются и правая, и левая миндалины. При двустороннем повреждении этих зон человек вообще перестает отслеживать дистанцию.

Рис. 9.2. Связь между размерами миндалины и социальной активностью человека (по R. von der Heide с соавт., 2014). Для правой и левой миндалины показаны значимые корреляции между объемом серого вещества (grey matter volume) и количеством друзей в «Фейсбуке»[25] (верхние графики), а также числом Данбара[26] (количество постоянных социальных связей, которые поддерживает человек; нижние графики). Каждая точка на графиках – конкретный испытуемый

Миндалина мощно активируется, когда мы видим, слышим или даже обоняем различные проявления эмоций. С ней связаны зеркальные нейроны, которые переносят на нас то, что испытывает другой человек. Например, эти нейроны работают, если врач представляет себя на месте пациента. Здесь же, в миндалине, находятся клетки, которые активируются, если подражание доставляет нам удовольствие.

А подражать вожаку стаи очень значимо, это важный источник положительных эмоций. Если подчиненной особи удалось сделать то же самое, что и доминанту, соответственно, у нее в мозге выделяется дофамин и вызывает позитивные переживания. «Вожак разбил орех камнем, я тоже разбил орех камнем, ух ты!»

Установление социальной справедливости в сообществах

Миндалина имеет первостепенное значение для выстраивания глобальной иерархии, она отслеживает не только отношения «вожак – подчиненный», но и взаимодействие между равными особями. В больших стаях часто встречаются ситуации, когда десять павианов или мартышек примерно одинаковы по своему положению. Миндалина следит, чтобы мартышка вашего статуса не получила слишком много. Можно называть это завистью, а можно – социальной справедливостью.

В книге приматолога Франса де Вааля описан показательный эксперимент с двумя равными по рангу обезьянами-капуцинами. Обе особи обучены выполнять одно и то же задание, причем животные находятся в соседних клетках и прекрасно видят, что делает сосед. Исследователь кладет жетон-камешек с наружной стороны клетки рядом с решеткой. Капуцин должен взять этот камешек и отдать ученому, за что получает немного еды: то есть идет «обмен» жетона на пищу. Если обезьяне, сидящей в правой клетке, в награду давать вкусную виноградину, а той, которая находится в левой, – кусочек не столь вкусного огурца, то у второго капуцина очень быстро начнется истерика. Сперва он, конечно, возьмет огурец, даже надкусит его. И с недоумением посмотрит на соседа, который ест виноград. Если во второй раз дать ему огурец, то в порыве праведного гнева он выкинет овощ наружу. А на третий раз капуцин устроит бунт, будет трясти клетку и возмущенно кричать. Так он протестует против нарушения справедливости: «Равных прав на виноград всем капуцинам!».

Мозг отслеживает подобные ситуации, и, судя по всему, они направленно детектируются нейронами миндалины.

Многие философы и психологи были абсолютно уверены, что представление о равенстве и братстве свойственно только человеку и возникло не раньше времен Великой французской революции. Но даже такие небольшие обезьянки, как капуцины, демонстрируют понимание справедливости.

Что уж говорить о шимпанзе – они порой даже готовы отказаться от винограда (да-да, именно так: справедливость