Почему же они так оттуда и не появились? Эгвейн с трудом перевела дыхание. Я хочу стать Айз Седай! Но сначала я должна стать Принятой!

— Я решила!

Шириам кивнула ей.

— Тогда готовься, — молвила она.

Эгвейн вздохнула и тут же вспомнила кое-о-чем. Входить под арки полагалось обнаженной. Она наклонилась, собираясь положить на пол стопку бумаг, врученных ей Верин, — и заколебалась. Оставить записи на видном месте? Но потом, когда она сама окажется внутри тер'ангриала, тайные документы сможет посмотреть Шириам или Элайда, а то и кто-либо другой. Кроме того, могут обнаружить и тот маленький тер'ангриал, спрятанный у нее в сумке. Стоит ей отказаться продолжать ритуал — и она сможет спрятать все тайные предметы либо передать их на время Найнив. Эгвейн затаила дыхание. Но сейчас я не могу отказаться! Я уже приступила, к исполнению!

— Ну что, ты решила все-таки отказаться, дитя мое? — спросила у нее Шириам, нахмурив брови. — Отказаться, уже зная, каково будет значение твоего отказа именно в эту минуту?

— Нет, Айз Седай! — поспешно отвечала Эгвейн. Она быстренько разделась и аккуратно сложила свою одежду, затем засунула под сложенное платье свою сумку и стопку исписанных листов. Возможно, одежда укроет все ценное…

Эгвейн была уже перед самым тер'ангриалом, когда внезапно заговорила Аланна:

— Ощущаю нечто вроде… резонанса! — Она не сводила взгляда с арок. — Какое-то эхо или что-то похожее на эхо. Не могу только понять, откуда оно взялось…

— Есть какая-то трудность? — резко спросила у Аланны Шириам. Но голос ее звучал несколько удивленно. — Я не посылаю женщину туда, где что-то неясно!

С тоской посмотрела Эгвейн на свою сложенную одежду. Пожалуйста, о Сеет, пусть у них появится какое-то затруднение! Я бы успела получше спрятать записи, не отказываясь войти под арки!

— Нет, ничего, — проговорила Аланна. — Похоже на то, будто вокруг тебя летает и зудит мошка, а ты стараешься о чем-то размышлять. Но, вообще-то говоря, мешать оно не мешает. Я бы и упоминать об этом не стала, но прежде такое никогда не случалось, да и не слышала я ни о чем подобном. — Она вскинула голову. — А сейчас все пропало, исчезло!

— Очень может быть, — сухо сказала Элайда, — потому и подумали другие, что о таких пустяках и говорить нет смысла!

— Продолжаем, внимание! — Голос Шириам вернул каждого к его обязанностям. — Итак, приступим!

Вновь оглянувшись на свое платье и спрятанные под ним бумаги, Эгвейн вслед за Шириам пошла к аркам. Каменный пол, касавшийся босых ее ног, казался девушке ледяным.

— Кого ты привела с собой, сестра? — таким вопросом начала церемонию Элайда. Двигаясь размеренным шагом навстречу к ней, Шириам отвечала:

— Ту, кто пришла кандидатом к Принятию, сестра!

Ни одна из трех Айз Седай, сидящих по обе стороны от тер'ангриала, не шевельнулась.

— Готова ли она? — вопросила Элайда.

— Она готова отринуть все, чем была, и, пройдя через свои страхи, добиться Принятия!

— Знает ли она свои страхи?

— Она никогда с ними не сталкивалась, но таково ее желание! — Шириам смотрела прямо перед собой.

— Так пусть она встретится с тем, чего страшится. — И сквозь нотки формальной торжественности в голосе Элайды чувствовался нотки удовлетворенности.

— Первый раз, — молвила Шириам, — за то, что было. Путь обратно появится, но лишь единожды. Будь стойкой!

Глубоко вдохнув, Эгвейн ступила вперед, под арку, в ясное свечение. Свет поглотил ее всю целиком.

* * *

— Заглядывал к нам Джайм Даутри. Довольно странные новости принес из Байрлона торговец!

Эгвейн оторвала взгляд от качаемой ею колыбели. В дверях стоял Ранд. На мгновение голова ее закружилась. Женщина перевела свой взгляд с Ранда — мой муж — на лицо ребенка в колыбели — моя дочь — и вновь изумленно посмотрела на Ранда.

Вернуться назад можно только единожды. Будь стойкой!

То не была собственная ее мысль, а бесплотный голос, он мог звучать в голове у Эгвейн или извне, голос мог быть мужским или женским, но при всем том он оставался лишен каких-либо чувств и абсолютно неузнаваем. Но почему-то он не представлялся женщине чуждым.

Момент изумления у Эгвейн миновал, и теперь ее по-прежнему удивляло лишь то, почему это она размышляет о чем-то непонятном и совершенно ненужном. Ранд и вправду был ее мужем, красивым и любящим, а Джойя была ее дочерью — самая прекрасная, самая прелестная девчушка во всем Двуречье. Отец Ранда, Тэм, по-прежнему находился на дальних овечьих пастбищах, и, соответственно, Ранд мог сейчас работать в амбаре, и действительно у него было побольше времени возиться с Джойей. Сегодня вечером могли прибыть из деревни мать и отец Эгвейн. А быть может, придет и Найнив, чтобы убедиться, не мешает ли материнство Эгвейн продолжать привычные свои занятия, ведь ей предстоит в один из дней заменить Найнив, приняв от нее пост деревенской Мудрой.

— Какие же новости? — спросила Эгвейн. Она стала снова покачивать колыбель, а Ранд подошел к ней и наклонился над колыбелью, пристраиваясь погримасничать с милой крошкой, завернутой в пеленки. Эгвейн неслышно рассмеялась. Ранда так переполняла любовь к своей дочери, что порой он не слышал и половины того, что ему говорили.

— Ранд, почему ты молчишь? Какие же новости, Ранд?

— Что? — С лица его медленно сходила улыбка. — Странные новости, Эгвейн. Война! Какая-то большая война, она охватила чуть ли не весь мир, так говорил Джайм. — Да, новости оказались странные; вести о войнах достигали Двуречья лишь тогда, когда сами войны давным-давно заканчивались. — Джайм говорит, все армии воюют против одного какого-то народа, называется он то ли Шокин, то ли Санчан, что-то в этом роде. Никогда я о таком народе не слышал!

Эгвейн узнала… ей показалось, будто она знает… Какова бы ни была мелькнувшая мысль, она бесследно исчезла.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Ранд. — В этих краях нас с тобой ничто не потревожит, милая ты моя! Войны всегда обходят Двуречье стороной. Мы находимся так далеко отовсюду, что некому нами интересоваться…

— Я чувствую себя хорошо и ничем не расстроена, — проговорила Эгвейн. — А еще что-нибудь Джайм рассказывал?

— Рассказывал, но ты навряд ли поверишь в подобные новости. Говорил он, точно Коплин. Наболтал, будто торговец поведал ему, мол, народ тот использует в сражениях Айз Седай, а потом еще врал, будто Шокин эти или Санчан предлагают по тысяче золотых марок любому, кто захватит и приведет к ним Айз Седай. А любого, кто пытается укрыть этих самых Айз Седай, они убивают. Какой в этом смысл? Да и не затрагивают нас все подобные страсти. От нас они слишком далеко…

Айз Седай! Эгвейн сжала себе виски. Путь обратно появится, но лишь единожды. Будь стойкой!