– Он меня просил всего один раз. Держать его за руку, когда с ним это случится. Больше ни о чем.

Поднесла карандаш к бумаге, чтобы сделать пометку – и острый грифель сломался на первой же букве…

…Меглин стоял в очереди за лекарствами. В это время к сестре, раздававшей таблетки, подошла другая, которая несла стопку файлов с историями болезни. Остановилась поболтать.

Внезапно спокойное, даже сонное лицо Меглина изменилось. На самом верхнем файле он увидел приколотую скрепкой фотографию Стрелка. Это лицо он хорошо знал…

…Есеня встретилась с Женей в отдельном кабинете дорогого ресторана. Женя разлил по бокалам виски, подвинул Есене.

– Что-то Саша опаздывает, я позвоню, – сказала она, доставая телефон.

– Не звони, он не придет, – сказал Женя.

– Почему? Я с ним с утра созванивалась…

– А я час назад. Сказал, что все откладывается. Мол, у тебя важное дело.

Есеня покачала головой:

– Жень, даже для тебя это круто.

Обаятельно улыбнувшись, Женя взял ее за руку:

– А ты не рада со мной побыть? Как раньше?

Но девушка высвободила руку.

– Жень, без обид…

– Ну, попробовать стоило, – заметил Женя. – Я серьезно поговорить хотел, на самом деле. Без чужих ушей.

– Я тебя слушаю.

– Тут чувак один объявился, массовый. Заходит в дом и всех, кто там есть, валит. Женщин, детей… Из обреза, картечью. За неделю – восемь тел. Слышала?

– Нет.

– В конторе группу собрали, сорок человек. Я тоже там. Все на ушах, идей ноль. Как его ловить, никто не понимает. Он их просто умнее.

– Их – в смысле нас? – уточнила Есеня.

– Ну не вас же, – усмехнулся Женя. – Меглин бы его взял, но вас не зовут. Что случилось?

– Не знаю, – сказала она. – У тебя есть версии?

– Ну, я только догадываться могу. В конторе шепчутся, что Меглин болеет. И общий тон знаешь какой? «Акела промахнулся». Это правда?

– Нет, у него все нормально, – слишком быстро ответила Есеня. – Ну что, выпьем, раз Саши не будет?

– Вот такой подход мне нравится, – улыбнулся Женя.

Открыл бутылку, разлил шампанское, сел вплотную к Есене.

– Жень, мы же вроде все обсудили, – сказала она, отстраняясь.

– Да ладно, – азартно сказал он. – Давай по-быстрому! Прямо здесь, а? Что с тобой? Такая зажигалка раньше была…

И потянулся к ней – поцеловать. Но она вновь отстранилась. Тогда он предложил:

– А ты представь, что я – это он.

– А тебе обидно не будет? – усмехнулась она.

– Ну что ты, для меня это честь, – заявил он. – Закрой глаза…

…Спустя несколько минут Есеня решительно вышла из ресторана. И первое, что увидела, – машину Меглина, припаркованную недалеко от входа. Подошла, села, злобно хлопнув дверью. Спросила:

– Как ты узнал, что я здесь? Ты за мной следил? Зачем? Почему ты не в клинике?

– Ты в курсе, что четыре вопроса подряд задала? – поинтересовался сыщик. – Отвечаю на первые два. Ты неделю по телефону трепалась, где и когда вы встретитесь. Какой там третий был?

– Зачем.

– Хороший вопрос. Емкий. Зачем, например, ты парню отказала? Не по-товарищески…

– А ты уверен, что я отказала?

– Ну да. Злая. Дверью хлопаешь. Конечно, отказала. Смотри, упустишь. А парень перспективный.

– Я по делу встречалась, – зачем-то начала оправдываться Есеня. – Женя сказал, что появился серийник. Вернее, массовый…

– Я знаю. Мы как раз туда. Это и на третий, и на четвертый.

– Как ты себя чувствуешь? – с тревогой спросила она.

Меглин на вопрос не ответил, сказал другое:

– Ко мне приезжал Андрей. Попросил помочь следствию. В последний раз.

И они поехали. Выехали из города, некоторое время мчались по трассе, затем свернули на проселок. Появился указатель: «Поселок «Вотчина» – 3 км».

Нужный дом в поселке отыскался сразу – возле высокого забора, окружающего участок, стояли машины полиции и «скорая».

Вошли во двор. Посреди двора лежала женщина, закрывая собой мальчика. Оба были мертвы.

– Убежать хотели, – пояснил следователь. – А он их картечью…

У входа в дом лежала девушка лет семнадцати. А внутри, в гостиной, в кресле сидел мужчина лет сорока. Тоже мертвый. Необычной была поза трупа: его правая рука была вытянута вперед, и в ней зажата видеокамера – мертвец словно протягивал ее кому-то.

– Как он это сделал? – прошептала Есеня.

– Просто, – сказал Меглин. – Сидел рядом и держал, пока рука не закоченела. Символист…

Он аккуратно вынул камеру из руки мертвеца, отдал ее Есене, а потом вдруг резко ударил в локтевой сгиб; рука согнулась, тело приняло более естественную позу. Меглин прошел в соседнюю комнату, где на кровати лежала убитая женщина, сел рядом с ней и сказал Есене:

– Подключи.

И указал на телевизор.

Есеня нашла нужный разъем, и на экране возник Стрелок.

– Вот была семья, – сказал он хриплым, простуженным голосом. – Я пришел и всех убил. И что? Небо не обрушилось на меня. Это все ложь: ад, загробный мир. Есть только здесь и сейчас. Вы думаете, это – ужас? Поплакали, вернулись домой, забыли. А я все это делаю. Я смотрю в их лица. Я их помню. Представьте мой ужас. Но я это делаю, потому что должен. Это мой крест. Ради вас. Чтоб вы поняли: никто вас не защитит. Никто. Я знаю, ты смотришь, Меглин. Скоро увидимся.

– Ты его знаешь? – спросила удивленная Есеня. – Кто это?

– Нас не знакомят, не принято, – сказал Меглин. – Но этого – да, знаю.

– Кого – нас?

– Пограничников, – ответил сыщик.

Вышел из дома и направился к машине. Пока ехали, Меглин рассказывал:

– Это Анатолий Онуфриев. Сорок семь лет. Воспитанник детдома. После армии устроился в милицию. В девяносто восьмом уволен за превышение полномочий и насилие к задержанным. Начал серию. Девять жертв. Смоленск, Москва, Нижегородская область, Казань.

– Откуда ты его знаешь?

– Росли вместе в детдоме. А потом я его брал. Убивает запойно, паузы между преступлениями минимальны. Сейчас сколько было?

– Мы были на третьем эпизоде. Предыдущие два – в Тверской и Новгородской областях. В одном случае шесть человек, в другом – четверо. За четыре дня. Все убийства – на территории закрытых поселков. Всегда поджигает дом, когда уходит.

– Кроме последнего случая.