– Ты же огнестрельным не пользуешься?

– Ну мало ли что, – пробормотал он.

Приехали на дачу. Меглин отыскал пилу и отпилил у дробовика ствол. Затем собрал валявшийся в сарае металлический хлам – гайки, гвозди, подшипники, – разобрал фабричные патроны и начал делать картечь. Зарядил оба ствола и стал искать, на чем попробовать.

– Эй, это моя дверь! – воскликнула Есеня, угадав его намерения.

Меглин пожал плечами. Нашел на краю участка старый скворечник, вскинул обрез… Скворечник разлетелся на куски. Меглин направился к машине.

– Едем, – сказал он ей.

…Они неслись по трассе все дальше на юг. Проехали Тулу, Орел, Ростов…

– Куда мы едем? – спросила Есеня.

– Он сказал: «Где все начиналось», – ответил Меглин. – Это юг. Ты же хотела к морю.

…Несколькими часами раньше, еще ночью, туда же, на юг, ехал другой джип, весь обклеенный стикерами на тему сафари. Водитель, веселый мужик лет сорока, спросил пассажира:

– Так тебе куда, я не понял?

Тот развернул потертую карту, посмотрел на пронесшийся мимо дорожный указатель с названием «Братская». Ответил:

– Можно и сюда. Братская. Могила, что ли?

– Типун тебе на язык! – рассмеялся водитель. – Станица Братская! В ней четыре брата жили. С войны все четверо живые вернулись, представляешь? Герои войны. Ну, удачи тебе! Работники тут нужны.

– А бабы красивые есть у вас? – спросил пассажир и скосил глаза на лежавший на заднем сиденье футляр с ружьем.

– Есть! – заверил водитель. – Только смотри, мы тут казаки! По праздникам с саблями ходим!

– Ну так сейчас вроде не праздник, – усмехнулся Стрелок и подмигнул водителю. Оба весело рассмеялись…

…Спустя несколько минут тело водителя осталось лежать на обочине. А джип свернул в направлении станицы Братской…

…Ранним утром автомобиль Меглина несся по шоссе на юг. Впереди появился указатель с названием станицы. Меглин не собирался здесь останавливаться. И вдруг обратил внимание на столб дыма, поднимавшийся примерно там, где находилась станица. Их обогнала машина «скорой», свернула в ту сторону. Меглин поехал за ней.

Первое, что они увидели, въехав в станицу, – множество машин полиции и «скорой». В ноздри ударил запах гари…

Следующие несколько часов они пробыли в станице. Это был настоящий водоворот людского горя. Есеня помогала врачам, как могла, утешала родственников погибших. Меглин беседовал с оперативниками. Местный следователь рассказывал:

– Во время войны здесь меньше людей погибло, чем он убил за полчаса. Сначала на другом конце станицы дом поджег, чтобы внимание отвлечь. Потом спокойно делом занялся. Убил две семьи. Они прятались, но он двери картечью снес. После каждых шести выстрелов ждал, пока ствол остынет, чтобы гильзы вынуть. Из дома выбегал. А люди сидели. Думали, ушел уже. А он возвращался.

Когда уезжали, Есеня сказала:

– Это я виновата. Нужно было его прикончить. Я его убью. Сама.

Вечером остановились у придорожной закусочной. Пока Меглин приканчивал бутылку вина, Есеня, не притронувшись к салату, листала в ноутбуке материалы дела Стрелка. За соседним столом несколько человек, одетых в казачью форму, что-то шумно праздновали. Наконец Есеня отодвинула ноут:

– Ничего определенного. Мы приблизительно знаем направление его движения – на юг. И все. Он работает без системы, хаотично.

– Система всегда есть, – заметил Меглин. – Мы ее просто пока не видим.

Есеня заметила, что он поморщился от боли. Спросила:

– Тебе плохо?

Не дожидаясь ответа, открыла пузырек с таблетками. Увы – там осталась только одна. Она вытряхнула ее на ладонь, протянула Меглину. Снова стала слушать видеозапись, оставленную Стрелком в коттедже.

– Он сказал – девять. В первой серии было девять убийств. А ты говорил о пяти. Где остальные четыре?

– Запроси все похожие дела, – сказал Меглин. – В том числе раскрытые. Не исключено, что за них другого взяли.

Один из пирующих за соседним столом поднял тост:

– Ну, братцы, никто с нами не смог ничего сделать – ни царь, ни Ленин! Потому что мы – казаки!

Все дружно чокнулись, выпили. Меглин, не оборачиваясь, зло произнес:

– Любо, братцы, жить? Вино, пельмешки… А в станице Братской – пять трупов. Не станица теперь – могила. Какие ж вы казаки? Вы – клоуны ряженые!

Два молодых парня вскочили с мест, готовые кинуться на обидчика. Меглин тоже встал – ему хотелось выплеснуть кипевшую в нем ярость. Но старший за соседним столом взглядом остановил парней, а Меглину сказал:

– Слышь… Иди отсюда по-хорошему.

И Есеня вскочила, коснулась его локтя:

– Поехали!

И они поехали дальше на юг.

Есеня проснулась от упавшего на ее лицо солнечного зайчика. И тут она услышала шум, которого не слышала, как выразилась, «сто лет». Она выскочила из машины, прошептала:

– Море…

Машина стояла совсем близко от воды. Меглин сидел на песке. Есеня подошла, легла рядом. Огляделась – вокруг никого не было. Тогда девушка разделась и вошла в воду. Воду уже нельзя было назвать теплой, но Есене было все равно. Море…

Потом они ехали по Таганрогу. Увидев аптеку, Есеня сказала:

– Останови. У тебя лекарства кончились. Я быстро.

И скрылась за дверью. Войдя в аптеку, шагнула к провизору, не обратив внимания на тучного мужчину, который изучал витрину рядом с окошечком. Едва Есеня поздоровалась с провизором, толстяк воскликнул:

– Девушка, тут очередь! Живая!

И, грубо оттолкнув ее от окошка, сунул туда листок. Потребовал:

– А ну, дайте мне! По списку!

– Мне не показалось? Вы меня толкнули? – сказала Есеня.

– Что, драться будем? – усмехнулся толстяк.

…Меглин дремал в машине, когда вдруг услышал два громких хлопка, донесшихся из аптеки. Он сразу понял, в чем дело. Схватил обрез и кинулся в здание.

Первое, что он увидел внутри, – большую, в рост человека, рекламу мази в форме картонной пчелы; вся пчела была забрызгана кровью. На полу лежал убитый толстяк, толкнувший Есеню. За стойкой на полу стонала женщина-провизор. Весь живот у нее был изрешечен картечью.

Меглин склонился над ней, спросил:

– Где она?

– Увел… – прошептала женщина.

– Куда? Куда он ее увел?

– Врача… – шептала умирающая.

– Молитву знаешь – молись, – посоветовал Меглин.

– Не знаю… – шепнула женщина.

– Где они?