Вдруг справа от него раздался ритмичный треск валежника и шорох потревоженных широкими шагами мелких камешков: «Ещё не спёкся тут, червь?!»

Нервно встрепенувшись, Альфред отполз в сторону от костра и замер. Вывалившись из-за соседних кустов, Джаргул снова вернулся на поляну, неся за собой целую вязанку крупного хвороста, перетянутую той самой верёвкой, которую он взял этим утром из ночлежки.

– «Чёрт, мешок с его едой!!!» – ошарашила парня внезапная мысль, которая тут же была подхвачена чёрным колдуном:

– Правильно, задохлик – мешок!

Свалив хворост у костра, Джаргул присел на корточки и достал из вязанки две длинные жерди, раскоряченные по краям несколькими обломанными сучками и покрытые свежей корой:

– Если бы ты только смекнул пораньше, да? Но теперь уже поздно! Ты упустил свой скрытый шанс поесть, отдавшись блаженной неге у тёплого костерка и забыв о своих главных потребностях! Жри теперь огонь, гнида!

С этими словами чёрный колдун рассмеялся во всё горло, огласив своим разящим басом весь лес. Альфред нахмурил брови и сжал кулаки за спиной. Ему хотелось рвать и метать от негодования!

– Ладно, надо бы и перекусить, чем эти твари – милосердные боги, как говорится, послали! – насмешливо отчеканил Джаргул, как только прекратил смеяться, и вновь обратился к Альфреду. – Иди сюда, будешь рыть канавки для рогатин. Потом, как выроешь, вставишь их в землю. А я пока схожу, погляжу, чем сегодня вечером побалую своё брюхо.

Поджав губы, парень продолжал сидеть на месте, но вскоре поднялся на ноги и сделал несколько быстрых и решительных шагов к костру.

– «Чёрт тебя дери!» – яростно думал он про себя, разрывая покрасневшими от ссадин пальцами каменистую почву поляны и утаптывая ногой появляющуюся ямку. Его ногти то и дело упирались в твёрдый грунт, обдираясь об острые края попадающихся осколков камней, но Альфреду уже было всё равно. Придя к простому выводу, что теперь он уж точно потерял свой последний шанс на выживание, юноша больше не беспокоился о сохранности своего тела, однако боль в конечностях парня оставалась всё та же. Наблюдая за тем, как он корячится, Джаргул неспешно копошился в мешке, то и дело извлекая из него очередной свёрток с едой, для того чтобы развернуть его и осмотреть содержимое. Наконец он нашёл то, что искал, и привстал с места.

– Возьми палку, идиот! – прокричал он Альфреду раскатистым голосом. – И хватит засорять воздух вокруг своей зловонной безнадёжностью! Шанс существует всегда, пока ты жив! Хотя для такого жалкого существа, не смеющего даже подать голос ради спасения своей жизни… А, да ну тебя к дьяволу! – чего тут рассуждать?.. Копай, давай, смерд!

Услышав его слова, Альфред лишь слегка поёжился и взялся за лежавшую рядом с ним хворостину.

– «Легко ему говори-ить!..» – вяло, но гневно протянул он тогда про себя, продолжая разрывать края ямки с помощью своего нового инструмента, однако Джаргул уже вновь потерял к дальнейшему разговору с ним весь свой оставшийся интерес и занимался теперь тем, что молча скручивал верёвку, наматывая её на локоть.

Через пару минут Альфред закончил свою работу и, вставив в землю обе рогатины, осторожно притоптал раскопанный вокруг них грунт, после чего Джаргул согнал паренька с места, подкинул в костёр новых дров и, подняв с земли последнюю длинную жердь, из тех, что он принёс с собой в вязанке, вдел её в узкую складную ручку небольшого котелка, в котором уже плескалась вода, набранная им не так давно из лесного ручейка. Вывалив в котелок содержимое одного из свёртков, он тотчас же достал из мешка другой и вынул из него пару кусков сырого мяса, отправив их вслед за остальной едой. Приправив своё блюдо щепоткой соли, он водрузил котелок над костром, подняв его за жердь обеими руками и, удостоверившись в крепости всего подвеса, уселся рядом с костром, подложив под себя пологи своего робища.

Вскоре над поляной разлился умопомрачительный запах поспевавшего мясного рагу. То и дело сглатывая слюну, Альфред наблюдал за тем, как Джаргул готовился к ужину, поочерёдно выуживая из глубин своего мешка ложку и хлеб, бутыль с вином и свёрнутую в кулёк хаас-динскую приправу, превращая свою трапезу в настоящий королевский банкет. «Чёрт! Чёрт! Чёрт!» – проговаривал про себя парень одно и то же ругательство, наблюдая за его действиями. Он уже был готов пресмыкаться перед ликом грозного колдуна, но, не зная с чего начать, каждый раз несдержанно падал на колени, отступаясь от этой идеи, словно она принадлежала не ему. «Он узнает, когда я начну это делать! А если я в последний момент решу сорвать с огня его котелок, этот гад тоже узнает! Чёрт!» – бесился про себя юноша, поглядывая на движения Джаргула и вдыхая в себя сладостный аромат пищи всеми порами тела.

Спустя ещё какое-то время, Альфред в очередной раз почувствовал в своём животе жгучую боль. Ему казалось, что его желудок просто выворачивает наружу, и, не найдя для себя лучшего спасения, он решил отойти от костра за край поляны, только чтобы не чувствовать этот запах, который к тому моменту уже почти сбивал его с ног. Оттуда он наблюдал за тем, как чёрный колдун помешивал своё варево, добавляя в него щепотки приправы, и каждый новый миг этого действа возбуждал в Альфреде непередаваемый голод.

К тому времени как блюдо было готово, парень уже почти не чувствовал себя. Отвернувшись в сторону леса, он подрагивал от собственной немощи, и лишь холодная лесная ночь, стремительно опускавшаяся на его плечи с высоты утёса, приносила ему небольшую толику успокоения, остужая его измождённые нервы.

Вглядываясь в её непроглядную тьму, парень всё ярче и ярче представлял себе кровавые сцены расправы, которые он готовил для своего похитителя. Острый деревянный шип, вонзавшийся в его горло, большой камень, ломавший его лысый череп, и даже зубы, откусывающие его уродливый нос, – всё это отныне как нельзя лучше годилось для того самоубийственного плана, который Альфред хотел осуществить сегодняшней ночью. С наслаждением погружаясь в эти мысли, он постепенно переставал замечать течение времени и очнулся от них только тогда, когда услышал громкое чавканье. Недолго думая, юноша решил заткнуть свои уши руками, чтобы не мучиться. «Скоро, скоро…» – не переставая твердил он про себя, стараясь ещё больше отвлечься от клокотавшего в нём голода.

Вдруг в его спину врезался уже знакомый колкий удар, поваливший его тщедушное тело на землю, и Альфред тут же очнулся от своего спасительного транса. За его спиной, как и ожидалось, стояла довольно разомлевшая фигура чёрного колдуна. Обтирая пальцы о бороду, он почтительно бултыхал в руке порядком опустевшей бутылью вина и, поглядывая на Альфреда многозначительным взглядом, буквально светился от собственной сытости и довольства. «Поднимайся», – мрачно проронил Джаргул, но Альфред не шевелился. Его руки и ноги давно уже стали ватными от усталости и боли, поэтому, когда парень, наконец, позволил себе отдохнуть – то вся его напряжённость мигом рухнула, а её место заняла непреодолимая подавленность, распространившаяся на каждый мускул его тела. Однако Джаргулу, как и прежде, оставалось абсолютно плевать на его состояние. «Поднимайся!» – снова прорычал он и, выбросив бутылку, тут же схватил Альфреда за грудки, выволочив его на поляну освободившимися руками словно непослушную скотину. Почувствовав его удушающую хватку, парень тут же задёргал ногами, но было уже поздно. Протащив его за собой по всей поляне, чёрный колдун кинул обессиленное тело парня у той самой сосны, которую он заприметил ещё вечером, когда решил устроить здесь стоянку, и отошёл в сторону. Быстро оглядев сосну ещё раз, Джаргул подошёл к костру, поднял с земли свой холщовый мешок и вынул из него недавно смотанную верёвку.