Между тем главарь всех волков уже был готов приступить к еде. Понюхав мясо ещё раз, он раскрыл свою быструю пасть и, обнажив на мгновенье блестящие клыки, попытался схватить ими его соблазнительную плоть, однако Альфред не дал проклятому зверю такой возможности. Вырвавшись вперёд, парень что было сил ломанулся навстречу волку, заставив того отступить от своей добычи. «Арр-рэ!!!..» – взревел на него парень отчаянным голосом, почувствовав, как врезается в его руки натянувшаяся за спиной верёвка. «Чёрта с-с два вы его получите! Твари!» – проорал его измученный голос, неожиданно заставив самого Альфреда снова почувствовать вкус к жизни. Его обессиленные ноги мотали юношу из стороны в сторону, но в своём сердце он ясно чувствовал отвагу, и это чувство не могло не обнадеживать. Он должен был заполучить это чёртово мясо! И никакие волки не могли помешать ему достичь этой цели!

Почти по-звериному Альфред покрикивал на волков своим истошным, покорёженным голосом, стараясь отогнать их от себя и от мяса. Но с каждой секундой его тело сдавало всё больше. И видя его неспособность продвинуться дальше, чем позволяла верёвка, волки постепенно стягивались вокруг него, предпринимая осторожные попытки схватить вожделенную вырезку и отволочь её в сторону.

Наконец, паренёк оступился и упал на колени, предоставив волкам удобную возможность перейти в наступление. С быстротой молнии их вожак рванул к мясу и, подцепив его пастью, стал пятиться назад, позволив своим братьям обступить себя и закрутиться рядом в бурлящем пиршестве.

– Нет! Н е-ет! Сволочи! Нет! – проревел Альфред, углядев эту сцену с земли. И почувствовав в воздухе едва уловимый запах животного жира, опрокинулся вперёд, натянув верёвку за спиной с сумасшедшей силой. – Нет, НЕТ! НЕ-ЕТ! ТВАРИ! – орал он не своим голосом, наблюдая за тем, как жадно поглощали они его последний шанс на выживание, отчего в его сердце росло ещё больше негодования и злобы. А глаза парня отныне и вовсе стали застилаться белой пеленой.

– Не получите! НЕ ПОЛУЧИТЕ, ТВАРИ! А-А-А-А-А-А! – забился он на месте. И привстав на одно колено, отставил другую ногу назад, упёршись ею в землю, дабы оттянуть ненавистную верёвку до предела.

– ЧЁР-Р-Р-Р-ТА-С-ДВА-А-А-АРР! – давил своими воплями Альфред, наблюдая, как жадно клацали зубами его враги, как разрывался и истончался мясной кусок в их пастях, и как угасала с ним вся его жизнь… та самая жизнь, которой он ещё несколько дней назад был готов лишиться добровольно, только бы избежать её неизбежных трудностей.

«Порву! Я её порву! Давай! Рвись, рвись! РВИ-И-ИС-С-С-СЬ!» – мысленно приказывал же теперь себе полубезумный голос парня, позволяя Альфреду взлететь над самим собой и над своим собственным телом, завладевая ситуацией. Однако верёвка не отпускала его руки. Где-то на поверхности сознания Альфред всецело понимал тщетность любых подобных потугов, ведь толщина верёвки была непреодолима. И разорвать её без использования хоть какого-то инструмента являлось попросту невозможной задачей для любого человека. Однако юноше было уже давно плевать на реалии возможного.

С того момента, как он увидел падение своей школы, в его разуме открылись врата, которые растворялись всё шире по мере того, как он жил и дышал. И теперь уже даже сам юноша не мог закрыть их. Они не принадлежали ни Джаргулу, ни его чудовищной магии, разрывающей суть мироздания – эти врата породил Альфред. И сейчас, стоя у их границы, ему оставалось только шагнуть вперёд…

Не чувствуя боли, парень упирался ногами в землю, с сумасшедшей яростью выворачивая свои посиневшие ладони, в то время как его глаза оставались прикованы к ужасной картине, творившейся впереди, которая с каждой секундой заставляла Альфреда превозмогать себя всё сильнее. Пока вдруг он не почувствовал себя настоящим властителем всего окружающего и попросту не разомкнул руки в оглушительном хлопке, разметавшем его оковы по сторонам. И запустившим его тело в неудержимый, свободный рывок, закончившийся агонией небытия.

В раннем тумане предрассветной зари каменистых порогов утёса коснулись чьи-то уверенные шаги. Пробираясь вдоль его склона, их эхо продолжало раздаваться на всю округу, продвигаясь вперёд уже знакомой дорогой, выискивая в лесу небольшую поляну, окружённую поросшими мхом с невысоким кустарником и длинными могучими соснами. Через какое-то время шаги остановились, свернув со стороны пологой каменой дорожки из мелких камней, расстилавшейся у основания утёса, и отправились в сторону ближайших деревьев, сквозь которые виднелась странная одинокая фигура человека, лежавшая на этой поляне у давно потухшего костра.

Подойдя ближе, обладатель шагов вышел вперёд и, заметив на ней целую тучу волчьих следов, прошёлся по ним до того места, где все они пересекались – недалеко от тела молодого парня. Как ни странно, многие из этих следов не дотягивали до него примерно одного метра и, присев на землю, обладатель шагов заметил, что парень отчаянно боролся с теми волками, пытаясь вырваться из своих пут, которыми был надёжно привязан к сосне позади себя. Его тело оставалось недвижимо, но, прислонив два своих сомкнутых пальца к носу парня, хозяин шагов определил, что тот, как ни странно, был ещё жив.

Тогда, внимательно оглядев его позу с ног до головы, он ко всему прочему отметил, что юноша так и не смог освободиться от верёвки на своих руках, потеряв сознание прежде, чем сумел вывернуть себе оба плеча наружу, но при повторном своём осмотре его кистей хозяин шагов неожиданно разглядел в них нечто даже ещё более необычное.

Было похоже, что одна из ладоней парня всё же смогла частично высвободиться вперёд, оттянув крепкие узлы окружавших её петель в сторону, благодаря тому, что тот тянул за них практически с нечеловечной силой, стремясь, скорее, вырвать себе руки, чем позволить себе и дальше оставаться связанным.

«…Как животное, ей богу!» – проворчал тогда на это своим грубым голосом Джаргул, и, вновь подтянув поближе к своим глазам его потёртые путы, сумев кое-как различить на них почти незаметные опалины, невидимые для простого человеческого глаза, от чего тотчас же лукаво ухмыльнулся. «Но уж лучше быть как животное, чем быть мёртвым!» – выговорил после этого чёрный колдун уже со всем своим внушительным басом и выпрямился.

Впереди его, как и всегда, ждала целая прорва новых дел.

Глава 12

Характер состоит в способности действовать

согласно принципам.

(Иммануил Кант)

Наконечник наточен. Тетива натянута. Острый глаз видит каждое движение цели. Она неуклюже сопит и пробирается между деревьями, словно оголтелый лось, но стоит ей зайти чуть ближе положенного… Нет, в этот раз обошлось. Цель так и не стала добычей.

Неясная серо-бурая тень сдвинулась и взялась осторожно перемещаться по ветке высокого дерева, в кроне которого она пряталась. Оглядевшись по сторонам, она на мгновение приобрела очертания человека, державшего в руке лук и стрелу, но как только тень замерла, её формы снова слились с деревом, и она исчезла. Вокруг неё вяло шелестела промокшая листва, а густая зелень древесной кроны как нельзя лучше скрывала её от глаз случайного путника, и всё же она не могла полностью слиться с лесом. Пасмурное небо и дневной свет, окружавшие деревья со всех сторон, время от времени выдавали её тайну. Вот почему тень должна была постоянно скрывать свои следы и искать для себя более надёжное укрытие. Её плечи были покрыты тонким плащом, свитым из самой ткани лесного настила, а лицо то и дело терялось, принимая на себя цвета древесной коры или поросшего мхом трухлявого нароста, что превращало её в поистине мистическую фигуру, и пока тень не двигалась, то могла обмануть этим видом кого угодно, будь то зверь или человек.