только оплата чиновникам и полицейским, участвующим в процессе, без навара Еремею и Элефтеру, его московскому партнёру. С других же клиентов вся прибыль идёт Еремею и его команде, но он должен был предоставлять мне всю имевшуюся у него информацию на своих клиентов.

К тому же я нещадно эксплуатировал Еремея как переводчика, консультанта и помощника в устройстве быта и общении с греками.

Он стал частым гостем в моём доме и вообще хорошо вписался в нашу компанию.

Тот самый паспорт на имя Иоакима Карслиева

Греция

Местопребывание Солоника после побега «курганские» тщательно скрывали. Даже мы с Культиком не знали об этом. Впрочем, мы, проявляя тактичность, особо и не спрашивали, а сами «курганские» нас в это не посвящали. Не думаю, что уже тогда они собирались использовать Солоника как «секретное оружие» против нас в своих далеко идущих планах, – полагаю, что у них в то время и планов-то таких ещё не было – а скорее из опасения утечки информации, которая могла бы привести к серьёзным последствиям, ведь Солоник теперь находился не только в федеральном, но и международном розыске.

Один из поддельных паспортов Солоника

Впервые о том, что Солоник обитает в Греции, я услышал от случайного знакомого в ЮАР, куда мы приехали отдохнуть по приглашению нашего партнёра по бизнесу, главы компании «Группа МАРВОЛ» Марка Волошина.

Один наш соотечественник, перебравшийся жить в Южно-Африканскую Республику и работавший там гидом и переводчиком, которого я встретил в фешенебельном клубе «The Ranh» в пригороде Кейптауна, рассказал мне, что не так давно помогал молодому заезжему греку, бывшему, как и я (согласно легенде), уроженцем Грузии, лечь на операцию в клинику пластической хирургии.

Конечно, этот человек не знал, ни кем на самом деле являлся его клиент, ни о его «подвигах», ни о причинах, побудивших того изменить (точнее, подкорректировать) внешность. Но, сопоставив по крупицам выуженные в разговоре с новым знакомым данные, я был абсолютно уверен, что речь идёт о Валерьяныче.

Логично предположив, что «курганские», скорее всего, делали документы Солонику через Артура, я, вернувшись в Грецию, встретился со старшим из его «паспортистов», с которым был неплохо знаком, и без обиняков попросил того передать мой телефон «Валерьяну».

Солоник позвонил мне через несколько часов, а вечером того же дня мы уже сидели за столиком небольшого русского ресторанчика в Мениди.

Внешне Валерьяныч, несмотря на полученное ранение, тяготы неволи и пластическую операцию, почти не изменился. Да и характер остался прежний, приветливый, во всяком случае, по отношению ко мне.

Мы встретились как старые друзья, соратники, и радость от встречи была искренней и обоюдной.

В то время Солоник жил на две страны: Грецию и Италию. В Италии, в Риме, он снимал небольшую уютную квартирку и обзавёлся старенькой «Мазерати Кватропорте».

В Греции у Солоника своего жилья не было, и он, пользуясь гостеприимством Юры Ивахно, с которым познакомился в русском ресторанчике в Мениди, проживал у него в доме на окраине Афин.

К слову, о Юре. Помимо всего прочего, на чём можно было заработать, он занимался и паспортами.

С деньгами у Валерьяна явно было туговато. С его слов, друзья-товарищи из-за финансовых трудностей (как же он ошибался!) могли подкидывать ему лишь полторы-две тысячи американских долларов в месяц.

В то время я арендовал дом с пятью или шестью спальнями и огромным, засаженным деревьями участком в районе Фракомакедонес, на горе, недалеко от Мениди. Видя бедственное положение товарища и искренне желая помочь, я предложил ему поселиться под моим кровом. Солоник с радостью согласился, и на следующий же день переехал ко мне.

Мы много времени проводили вместе и о многом говорили. Как раз тогда он рассказал мне подробно о перестрелке на Петровско-Разумовском рынке. Как был ранен и, понимая, что сам уйти не сможет, приказал Монину уходить, намереваясь задержать, насколько это возможно, преследователей, и потом, чтобы не попасть в плен, застрелиться, но просчитался, расстреляв все патроны.

В красках поведал мне о том, как жёстко его допрашивали опера, и что он рассказал им всё, что знал, и даже «грузанулся» за то, чего не делал. «…Но тебя не сдал» – сказал он мне.

Рассказал, как по цветному, он и о своём легендарном побеге из застенков СИЗО-99/1 и о двух предыдущих, не таких громких, но тоже дерзких.

Я, хоть у нас это и не принято, спросил у Солоника о судьбе Меньшикова, инспектора СИЗО, помогавшего ему в побеге и скрывшегося вместе с ним.

Оказалось, что Меньшикова вывезли в Грецию вместе с Солоником и даже сделали ему греческий паспорт. Но кураж у паренька скоро прошёл. Поняв, что жизнь блатная далеко не столь романтична, как ему представлялась прежде, затосковал. Впал в депрессию, несмотря на категорический запрет, несколько раз пытался связаться с мамой.

В общем, поведение Меньшикова стало представлять серьёзную опасность и могло привести к тому, что о местонахождении и его, и Солоника будет известно правоохранительным органам со всеми вытекающими…

Тогда «курганскими» – Колеговым, Нелюбиным и Игнатовым – было принято решение о ликвидации Меньшикова. Поручили они её Солонику, но тот наотрез отказался, ссылаясь на благодарность и симпатию, которые испытывал к этому парню. «У меня бы рука на него не поднялась», – говорил мне Солоник.

В итоге Меньшикова исполнил Виталий Игнатов, прилетевший специально для этого в Афины из Москвы. Он пригласил Меньшикова прогуляться в горы и там застрелил его, а труп скинул в расщелину.

Ещё раз о Калине

Тогда же Солоник и удивил меня рассказом о том, что это именно он убил Витю Калину. Валерьяныч рассказал мне, как, выполняя заказ, застрелил Витю из нагана в подъезде дома, когда тот поднимался в свою квартиру.

Приказ на ликвидацию Калины Солонику передал Андрей Колегов, но кто действительно являлся заказчиком, ему было неизвестно.

Я вполне допускаю, что, исходя из принципов организации убийства, он действительно не знал заказчика. Conspiration. Буфер на случай неудачи, ареста, а тем паче попадания в плен.

Мне доводилось слышать разные сплетни, что, мол, за убийством Калины стоял Борода или Сильвестр, нашедшие применение «смертельному оружию» в лице «курганских», оказавшемуся у них в руках. Но если смотреть на вещи здраво, то Сильвестр в январе 1992 года находился в колонии, и поручать убийство такой фигуры как Калина представителям залётной бригады, с которой он, к