Сверху послышался звук шагов.

– Где же вы, доктор Робертс? – раздался голос Родригеса. – Я уже совсем рядом.

Внезапно страх вернулся. Инстинкт выживания, более сильный, чем боль, чем усталость, взял верх. Никки подтянула непослушную ногу под себя и забилась в уголок под лестницей. Она слышала, как ее враг, медленно ступая, спускается по лестнице. Сначала Никки увидела его ботинки: черные, блестящие, – затем появились брюки. Прозвучал стон отчаяния, и Никки с удивлением осознала, что он сорвался с ее губ.

– Так вот вы где, дорогая! – радостно воскликнул Луис Родригес, оказавшись прямо перед ней и наставив на нее пистолет. – Прошу вас, смотрите мне в глаза.

Никки потупила взгляд и покачала голвой.

– Я велел тебе смотреть мне в глаза! – взревел Луис.

Трясясь от страха, Никки повиновалась. Она смотрела в лицо, которое при других обстоятельствах показалось бы ей красивым, и испытывала дикий, животный страх. В карих глазах застыли жестокость и восторг охотника, настигнувшего жертву. Красивые губы растянулись в улыбке. Палец поглаживал курок.

Родригес тянул момент, наслаждаясь ее ужасом и беспомощностью.

– Родригес! Руки вверх, полиция!

Никки показалось, что голос Гудмана звучит далеко и тихо, словно комариный писк.

Похоже, Луис думал так же, потому что улыбка по-прежнему сияла на его лице.

– Я прямо за твоей спиной, Луис. Не стреляй.

Теперь Никки увидела Гудмана. Он стоял на несколько ступеней выше Родригеса и почти излучал уверенность и властность. Прямая линия подбородка, стальной тон…

«Он пришел меня спасти! Неужели теперь все будет в порядке?»

Облегчение было таким сильным, что в ушах зашумело. Она медленно переводила взгляд с Родригеса на Гудмана.

Спустя несколько томительных секунд Родригес медленно разжал руку, и пистолет стукнулся о ступеньку.

– Видите, детектив, я не выстрелил, – почти дружелюбно сказал он, поворачиваясь к Гудману. Казалось, что ситуация его ничуть не напрягает. – Уверен, Никки Робертс сейчас весьма вам признательна. И что же дальше? Вы арестуете меня?

Родригес протянул руки для наручников и засмеялся.

«Да он полный псих. И как, черт побери, никто до сих пор этого не замечал?» – подумала Никки и посмотрела на Гудмана с признательностью.

Она ожидала, что сейчас детектив зачитает арестованному его права и наденет наручники. Гадая, сколько еще полицейских находится на складе, Никки заозиралась по сторонам.

В этот момент раздался оглушительный выстрел, и голова Родригеса взорвалась, словно уроненный на асфальт спелый арбуз. Брызги крови и осколки черепа разлетелись во все стороны, испачкав лицо, руки и блузку Никки.

Переступив через тело Родригеса, Гудман подошел к ней и присел на корточки.

– Ты убил его, – прошептала она, ловя ртом воздух.

– Да. – Лу осторожно, тыльной стороной ладони отер ее щеку.

– Ты даже не попытался его арестовать.

– Нет. Даже не попытался.

Никки неудержимо затрясло, и она зашлась в рыданиях. С каждым вырывавшимся из груди всхлипом приходило облегчение.

– Спасибо.

Она потянулась к Гудману и порывисто обняла за шею. Детектив обнял ее в ответ и отпустил, лишь когда рыдания стихли. Никки привалилась к стене и наконец вытянула раненую ногу, теперь холодную и онемевшую, словно каменную. Никки срочно требовалась медицинская помощь.

– Ты спас мне жизнь, – сказала она с чувством.

Гудман долго смотрел на нее, и его странный взгляд смущал ее. Внезапно Никки показалось, что лицо детектива отдаленно напоминает лицо Родригеса.

– Ты удивительно глупая женщина, – фыркнул Гудман и приставил пистолет к ее виску.

Из здания заброшенного склада раздался второй выстрел. Услышав его, женщина, направлявшаяся к автобусной остановке, ускорила шаг и ни разу не обернулась.

Фиона Макманус любила свою работу в больнице «Добрый самаритянин». Не то чтобы ей нравилось быть медсестрой, но она всегда хотела помогать людям и видела в этом свое призвание и моральный долг.

«Помогать другим можно лишь до тех пор, пока результатами этой помощи можно оплачивать счета», – не уставала напоминать Фионе мать.

К счастью, в больнице неплохо платили.

Фиона раздвинула шторы, чтобы впустить в палату немного солнца. Пациент прибыл недавно и теперь мирно спал.

Медсестра сверилась с показаниями приборов: пульс и дыхание ровные. Давление после капельницы пришло в норму. Впрочем, судить было сложно, потому что врач прописал пациенту большую дозу морфина.

Поправив цветы в вазе, Фиона выглянула в окно. Внизу столпилась куча репортеров и зевак. Здание больницы было оцеплено полицией, не пропускавшей посторонних внутрь. Новости о чудовищных обстоятельствах, вследствие которых пациент поступил к ним, были во всех газетах, на всех каналах. Прошло двое суток, а интерес общественности не стихал.

– Привет, – раздался позади Фионы женский голос.

– Боже мой! Вы очнулись! Я сейчас позову доктора Райли! Только не пытайтесь встать.

– Почему я здесь? Я не должна быть здесь.

– Все хорошо, вы поправитесь, – ободряюще сказала Фиона. – Вы сейчас находитесь в больнице «Добрый самаритянин», вас привезли после…

– Нет! Я умерла! – крикнула женщина и рухнула на подушку, очевидно потеряв сознание.

Запищали приборы, загорелись тревожные лампочки. Фиона распахнула дверь и закричала на весь коридор:

– Доктора Райли сюда! Немедленно!

Сэм Райли вбежал в палату. Обычно самый привлекательный хирург больницы успевал обменяться парой игривых реплик с хорошенькой рыжей сестричкой Макманус, но сегодня было не до разговоров. Эта пациентка обязана была выжить! Сэм приложил слишком много усилий, чтобы спасти жизнь пострадавшей, оставалось совсем немного.

– Что случилось? – быстро спросил он, приподнимая веко пациентки.

Судя по приборам, сердечный ритм стихал, но давление было очень слабым.

– Да ничего, – пробормотала Фиона. – Я открыла шторы, и она очнулась. Сначала поздоровалась и очень спокойно спросила, где находится. Я ответила, и тут она разволновалась, сказала, что умерла, и отключилась.

Райли смотрел на лежащую на кровати доктора Никки Робертс. В «Новостях» о ней говорили как о центральной фигуре в деле убийцы-зомби.

Хирург приложил немало усилий, чтобы вернуть Никки к жизни. Она потеряла критически много крови. К тому же пуля Луиса Родригеса раздробила ей кость под коленом, собрать которую оказалось непросто. Сэм Райли вел операцию много часов, но до сих пор не был уверен, что совершил чудо. Оставался риск инфекции. Впрочем, у Никки Робертс было здоровое сердце, и он надеялся, что организм справится.