Я затихла. Наверняка инквизиторы поняли, что месье Гастон…!

— Я покину вас на минуту, Шарлотта. — Нехотя поднялся спанец, бросая задумчивый взгляд на королеву Франкии, — Помните, все, что вы делаете, вы делаете ради будущего своей страны.

— Неправда, — тихо возмутилась я, едва месье Сезар вышел.

— Что, дитя мое? — Дружелюбно спросила у меня Ее Величество.

— Смерть сотен человек не может быть лучшим будущим для нашей страны! — распрямила я плечи и посмотрела на королеву.

— А наши искалеченные судьбы, значит, могут? — зло сощурилась мадам Шарлотта.

Я растерялась, не зная, что сказать. Мне хотелось крикнуть: «да!», но я понимала, что это неправильный порыв.

— Вы «настоящая» васконка, такая как в древних легендах, Эвон, да? Росли в своей глуши, воспитывались только помешанным на чести дедом. И этот ваш «долг» стране… за что вы якобы должны то? Что такого Франкия дала вам, Эвон?

Я сжала зубы. Это звучало настолько абсурдно, что я не собиралась даже отвечать! Подумать только: королева совсем-совсем не любит свою страну! Леса, поля, быстрые речки и ручьи. Что дала мне Франкия? Чувство собственного достоинства! И безграничный восторг от ощущения принадлежности к этим землям. Как можно взять и отдать наши луга спанцам?!

— Как изменилась ваша жизнь Эвон с этим отбором? Вряд ли в лучшую сторону, держу пари, раньше вас не пытались убить, а дар — отобрать и съесть.

— Это уж точно по вине Спанцев, — возмущенно вскинулась, отмечая против воли, что в прежней лангенской академии жизнь и правда текла размеренно, а потом в одно мгновение все изменилось и события понеслись галопом.

— Разве, Эвон? — Покачала головой королева, — да, Луи Первый нашел уникальное заклинание, хотя и весьма бесчеловечное к потомкам, но отчего, когда страна встала на ноги, король не попытался воспользоваться внутренним ресурсом Франкии? Отчего снова и снова повторялся варварский ритуал. Потому что так проще? Потому что хорошо быть чистеньким мессией перед лицом толпы, когда за спокойствие расплатится другой человек?

Женщина все больше горячилась с каждой фразой и теперь сжимала салфетку с такой силой, что побелели костяшки на руках.

— Мой муж, дорогая Эвон, сам допустил эту ситуацию. И со спанцами и… со мной, — королева улыбнулась, но улыбка вышла какая-то кровожадная, слова мадам Шарлотта уже представляла, как Его Величество взяли в окружение враги — и от этой мысли ей было очень весело. — а я…я всего лишь хочу быть на стороне победителя. И оставаться у трона.

— Как же вы останетесь у власти? — удивилась я.

— Мой сын, как вы знаете, весьма дружен с фаворитами. Двое из которых некроманты — талантливые маги и, как и большинство из их братии, — безумные. В результате какого-то зверского ритуала, сила вышла из-под контроля и в живых осталась только я… и что мне, бедной женщине оставалось делать? Я, конечно же, написала воспитателю спанского принца, потомку Анны-Марии, единственному, кто в данной ситуации может претендовать на престол. А вы, мадемуазель Эвон, увидев юношу, влюбились в одно мгновение. А васконка… для Франкии васконцы — знаковый народ, если подтянетесь вы, все горцы, пусть и нехотя, но согласятся на спанца на троне.

Я замерла, обдумывая слова женщины. Звучало абсурдно… или?

— Вы… Вам… месье де Грамон никогда не простит вас!

— Братец, — фыркнула королева, — где был он, когда я осталась с выгоревшим даром, или когда забирали моего сыночка, вкладывая в руки сверток с бастардом мужа? Почему сын Луи — рос в королевской семье, а мой под присмотром служанки?!

Ее Величество сорвалась на крик и теперь ненавидяще на меня смотрела, тяжело дыша. Я же на знала, что сказать женщине напротив.

Правды для всех не было. Просто не могло быть. Я поняла это только сейчас, когда помогала месье Гастону «уйти». Хотя, казалось бы, когда я была маленькой, я уже отпускала лошадь — но тогда это было сделать легче. Дедушка сказал, что это правильно и я, ни разу не сомневающаяся в словах виконта, легко сделала, что мне сказали. Сейчас же… правильно ли это, что месье Гастон, такой молодой и отчаянно любящий свою страну — погиб? Нет. Но в то же время…

Я настолько погрузилась в переживания, что как то пропустила тот момент, когда в комнате появился месье Сезар. Зато спанец обо мне не забыл, более того, из подземелий мужчина вернулся куда более злой, чем был до этого.

Месье, не сильно церемонясь, схватил меня за руку и, с силой сжав, поднял запястье.

— Что вы делаете, месье? — Возмущенно воскликнула, совсем забыв, что я в плену у спанцев.

Впрочем, я достаточно быстро поняла, что хотел увидеть месье Сезар: перепачканные кровью пальцы.

Мне так и не удалось до конца оттереть подушечки, да и кровь забилась под ногти, отчего хотелось тереть руки с щеткой, так чтобы жесткие ворсинки вычистили не только следы «преступления», но и мои чувства.

— Вы гораздо безжалостнее, чем я думал, мадемуазель, — зло бросил месье Сезар, с силой сжимая мое запястье. — Я не ожидал, что мои планы поставит под удар шестнадцатилетняя пигалица, которая больше думает о рыцарских романах, чем об интригах.

— Что случилось, Сезар?

— Эта простушка убила Гастона де Вилье так, что теперь его дух не поднять на алтаре.

Я вздернула голову. Да. И если бы выбор встал снова, то повторила бы! Упрямо сжала губы и смотрела на мага исподлобья.

— Что?! — ахнула королева, прижимая ладони к лицу.

Дверь в очередной раз распахнулась и взволнованный паж доложил:

— Дон Сезар, маги на горизонте.

Я воспряла духом. Маги? Наверняка месье де Грамон!

После просмотра мыслей мадемуазель Авроры не оставалось сомнений: спанцам помогают. Кто-то очень либо могущественный, либо богатый. Де Грамон лихорадочно думал. Если девицам кто-то покровительствовал, то невозможно, чтобы этот «кто-то» не засветился. Хоть краешком. Конкурс на места в столичном университете в год, когда дофин должен поехать с отбором невест, — огромен. Тут не поступишь просто так, даже имея увесистый кошелек. Нужны связи, чье-то веское рекомендательное письмо. В высшем свете даже случались банальные драки, когда аристократы делили шансы своих протеже. Из девиц лепили некое подобие любовниц Луи, надеясь выехать хотя бы на внешнем сходстве. Большинству представителей высшего света было невдомек, что весь отбор — фарс и шумиха для народа.

Де Грамон задумчиво потер подбородок. Но ведь всех проверили! Едва пошли первые подозрения, мягко и незаметно перекрыли выходы для врага.

«Видимо подозревать начали поздно!» — ехидно заметил внутренний голос. Слишком расслабился за двадцать то лет спокойной жизни. Поверил, что спанцы смирились после прошлого провала.

Менталист едва не выругался вслух, но близость будущей де Армарьяк — несколько сдерживала. Девочка итак еле на ногах стояла после допроса, что поделать времени на «реверансы» не было.