Она тосковала по нему. Временами все еще плакала. И считала достижением, если за пару часов ни разу о нем не вспоминала. Иногда по-прежнему читала его гороскоп – вдруг тот подскажет, когда он вернется. Но прошло почти три месяца после его ухода, и Дейзи, по крайней мере, могла представить то время, где-то через год, плюс-минус месяц или два, когда она справится со своей болью.

О том, справится ли Элли с потерей отца, она старалась не думать.

* * *

Понаблюдав за Хэлом, неустанно трудившимся над «фреской», Эйдан заявил, что нет ничего удивительного в том, что бизнес у него не идет. Нельзя так корпеть часами над чем-то за фиксированную плату, поделился он с Дейзи, когда они пили чай на кухне и следили в окно за Хэлом, который, согнувшись пополам у стены, тщательно очищал кисточкой крошечный участок старой краски. Уж кому-кому, а Дейзи следовало бы это знать. Мелкие бизнесмены не могут позволить себе быть перфекционистами.

– Мелкие бизнесмены вообще не смогут ничего себе позволить, если не закончат верхние коридоры ко вторнику, как было обещано, – выразительно заметила Дейзи.

Эйдан сделал вид, что не слышит.

– А вот если бы ваш хозяин платил ему почасовые…

– Мне кажется, ему нравится, – сказала Дейзи, не обращая внимания на тот факт, что почти все время Хэл выглядел обеспокоенным.

– Так пойдет? – интересовался он у нее по три или четыре раза на день, когда она выходила полюбоваться на проступающие образы. – Не хотите нанять профессионала? – И не очень-то успокаивался, когда Дейзи отвечала, что не хочет.

Но Камилла, которая приходила дважды в день в перерывах между клиентками, приносила чай с бутербродами, утверждала, что дома он полон энтузиазма.

– Лично я считаю, что это здорово, – сказала она, видимо ничуть не переживая по поводу долгих отлучек мужа. – Хорошо, что фреска была спрятана. Мне нравится, что теперь Хэл возвращает ее к жизни.

Они держались за руки, когда он думал, что никто не видит. Дейзи с легкой завистью поймала их в тот момент, когда Хэл рассказывал жене о фреске, затем умолк, привлек к себе и поцеловал.

Единственной, кто был недоволен фреской, оказалась Лотти. Она уезжала в город по очередному таинственному делу. И ни за что не хотела рассказывать, куда едет и зачем. Если же кто-то интересовался, то она стучала пальцем по носу и велела «не лезть в чужие дела». Вернувшись и застав Хэла за работой, она взорвалась и потребовала, чтобы он немедленно прекратил.

– Это я закрасила фреску! Ее нельзя показывать! – возмущалась она, размахивая руками перед носом Хэла. – Закрась обратно!

Дейзи и рабочие, исследовавшие часть стока, оторвались от дела, чтобы узнать причину крика.

– Она не для показа!

– Но это же фреска, – возразил Хэл.

– Я сказала тебе! Не следовало снимать с нее побелку. Прекрати работу, слышишь?! Я бы рассказала о ней, если бы она предназначалась для людских глаз.

– Интересно, что под известкой? – пробормотал Эйдан Дейву. – План, где она захоронила тела?

– Я не могу теперь остановить реставрацию, – удивленно оправдывалась Дейзи. – Джонс специально приезжает, чтобы посмотреть на нее.

– Она не твоя, чтобы ее демонстрировать. – Лотти совершенно вышла из себя, что было так на нее не похоже.

Камилла, поившая Хэла чаем, когда появилась Лотти, замерла, держа кружку в руках, ничего не понимая.

– Мам?

– Эй, что случилось, ма? Что вас так расстроило? – Хэл, протянув руку, положил ее на плечо Лотти.

Она с яростью ее сбросила:

– Ничего меня не расстроило. Впрочем, нет, расстроило. Меня расстроило то, что ты тратишь зря время, сковыривая со стены известку, чтобы показать всем какую-то ерунду. Тебе бы следовало думать о своем бизнесе, а не возиться с ничего не стоящим граффити. Почему бы тебе не сделать что-то полезное, например попытаться спасти собственный бизнес?

– Но фреска прекрасна, Лотти, – сказала Дейзи. – Наверняка вы видели ее раньше.

– Ерунда, – отрезала Лотти. – И вашему глупому боссу я тоже скажу, что это ерунда. Я здесь консультант по истории, или как вы там это называете, поэтому он со мной согласится. – И она ушла, всем своим видом выражая неудовольствие, а они так и остались стоять с открытыми ртами.

* * *

Но Джонс не согласился.

Дейзи тайком привела его к фреске, когда Лотти отлучилась.

– Закройте глаза, – велела она, когда он вышел на террасу.

Он закатил глаза к небу, словно имел дело с дурочкой и был вынужден ей потакать. Она взяла его за руку и направила вокруг банок с краской к тому месту, которое Хэл недавно расчистил.

– Теперь открывайте.

Джонс открыл глаза. Дейзи не сводила взгляда с его лица и увидела, как он удивленно заморгал под темными сведенными бровями.

– Это фреска, – сказала Дейзи. – Ее реставрирует Хэл. Фреску обнаружили строители под слоем извести.

Джонс посмотрел на Дейзи, сразу позабыв о своем раздражении, и подошел ближе, чтобы как следует разглядеть изображение. На нем были самые ужасные вельветовые брюки, какие только можно представить.

– Что это? – спросил он немного погодя. – Что-то вроде «Тайной вечери»?

– Не знаю, – сказала Дейзи, виновато озираясь, не едет ли коляска. – Лотти… то есть миссис Бернард… отказывается о ней говорить.

Джонс продолжал рассматривать фреску, затем отошел:

– Что вы только что сказали?

– Она не рада, что мы ее расчищаем, – ответила Дейзи. – Она не говорит почему, но явно расстроена.

– Но ведь это так красиво, – сказал Джонс. – Здорово смотрится. Фреска придает террасе законченность. – Он отошел в дальний конец террасы, чтобы посмотреть оттуда. – Мы же расставим здесь стулья, да? – (Дейзи кивнула.) – Она старая?

– Определенно этого века, – сказала Дейзи. – Хэл считает, что она сороковых или пятидесятых годов. Но никак не раньше тридцатых. Видимо, Лотти закрасила ее во время войны.

– Я понятия не имел… – пробормотал Джонс самому себе, поднеся руку к затылку. – Итак… Можно поинтересоваться, сколько я за это заплачу? Я имею в виду реставрацию.

– Намного меньше, чем это стоит.

Он улыбнулся ей, и она улыбнулась в ответ.

– Надо полагать, вы не обнаружили заодно еще какой-нибудь бесценный антиквариат?

– Не-а, – ответил за Дейзи Дейв, появляясь за их спинами и закуривая сигарету. – Она ушла купить молока для ребенка.

* * *

Все кончено. Хэл сидел в своем автомобиле перед «Аркадией», рассматривая последнюю пачку счетов, намного превышающих будущий гонорар за фреску, и почему-то испытывал облегчение, что теперь он не в силах ничего изменить и то, о чем он догадывался уже несколько недель или даже месяцев, неизбежно превратилось в реальность. Последний счет, знакомство с которым он отложил до обеда, оказался таким непомерным, что у него не осталось выбора. Теперь он свернет бизнес, а затем, как только закончит реставрацию фрески, начнет искать работу.