– Итак, завтра мы уезжаем отсюда, дорогая, – сообщил он и посмотрел мне в глаза в ожидании реакции. – Я не потерплю никаких глупостей. Понятно? Я делаю это для тебя. Когда-нибудь ты все поймешь. Ты не можешь вернуться домой, а не то будет задано слишком много глупых вопросов и на каждом этапе в дело станут встревать нелепые полицейские. Я не позволю им упечь тебя в какую-нибудь тюрягу. Это место не для тебя. Поэтому я организовал кое-что замечательное. Ты меня слушаешь? Сосредоточься.

Я кивнула.

– Где ты всегда хотела жить?

– М-м. – Мне хотелось ответить правильно, но я понятия не имела, каков ответ. В разные времена я хотела жить в разных местах. – В Лондоне?

– О, Лара. – Леон улыбнулся, и я увидела, что он доволен моим нелепым ответом, поскольку это означает, что его снадобья действуют. – Нет-нет. Не волнуйся. Я вижу, что тебе трудно сосредоточиться. Но разве ты не помнишь, как мы с тобой любили поговорить о Непале? Ты говаривала мне, что когда-нибудь купишь себе дом в горах, в Гималаях, что все бросишь и будешь жить там. Никакого Сэма Финча, никакого флирта с женатыми мужчинами. Ты будешь дышать свежим горным воздухом и гулять каждый день. Может быть, заведешь коз и кур или чем там занимаются тамошние люди.

Я снова кивнула.

– Я купил его, любимая. У нас есть домик в трех часах езды на машине от Катманду. Вдали от туристических маршрутов. Рядом – никаких других домов. Он стоил мне какие-то гроши! Так что мы там поселимся навсегда, ты и я. Твоя мечта сбудется, и моя мечта сбудется тоже.

Я попыталась себе это представить. Этот план не мог сработать. Появятся люди и найдут меня.

– Но, – начала я осторожно, поскольку почувствовала, что наркотики начали действовать. В этот момент я переживала самый чудовищный подъем ужаса, за которым почти тотчас последует спокойствие. – Твой бизнес. Он в Лондоне. И Салли. Тебя станут разыскивать.

– В том-то и дело, моя дорогая. Не станут. – Леон сделал паузу, потому что рот у него был набит лапшой. – Я оставил Салли. Это давно витало в воздухе. Она финансово обеспечена. Что касается разрыва с ней, то я так подавлен, что уехал куда-то в жаркие края, чтобы прийти в себя. Она, вероятно, думает, что я отсиживаюсь где-то в компании азиаток. Меня это устраивает. Энни не будет ни о чем спрашивать, пока я на связи и держу руку на пульсе бизнеса. Всем остальным и вовсе наплевать. Я могу просто сказать, что некоторое время собираюсь пожить за границей, вот и все. Я сам себе хозяин.

– О!

Я не смогла во всей полноте оценить сказанное, но поняла, что дело плохо. И отложила ложку.

– Доешь, любимая, ради меня. Давай быстренько, а потом ляжешь отдохнуть.

Я взяла ложку и сделала, как он велел. Леон заставил меня выпить воду и другой напиток, который оказался алкогольным коктейлем, куда, я уверена, добавлены транквилизаторы. Мне не хотелось его пить, но мои желания значения не имели.

Затем я, шатаясь, встала. Леон одобрительно улыбнулся:

– Умница.

– Иду в туалет, – удалось выдавить мне.

– Конечно. Справишься?

– Да.

– Недолго. Нельзя, чтобы ты там упала.

Он доедал свой обед, запивая его пивом. Я заперла дверь ванной и смутно припомнила, что нужно делать. Химикаты еще не полностью проникли в кровь. Быстро, пока я была еще в состоянии это сделать, я включила кран и вытяжной вентилятор для прикрытия, стала на колени перед унитазом и сунула пальцы в горло.

Я иногда практиковала это, будучи подростком. Уверена, что большинство девочек-подростков это делают. Оказывается, это как езда на велосипеде: если раз усвоил технику, то разучиться невозможно. Я нащупала нужную точку в задней части горла, надавила пальцами, и мой обед извергся. Мне потребовалось четыре рвотных позыва, чтобы внутри больше ничего не осталось.

Я спустила воду три раза, чтобы избавиться от остатков на поверхности унитаза, и почистила зубы. Затем, уверившись, что выгляжу как надо, я превратилась в человека, который вот-вот упадет, и поковыляла к дивану.

– Все в порядке? – спросил Леон с другого конца комнаты, имевшей свободную планировку.

– М-м-м? – отозвалась я сонно, укладываясь на диван.

– Ничего. Не беспокойся.

Я закрыла глаза. Совсем другое дело.

Айрис

– Извините.

Женщина разговаривала по телефону, сидя за своей широкой конторкой, которую загромождали разные предметы: развернутая карта, две старомодные бухгалтерские книги, бинокль и много разных бумаг. Она улыбнулась мне и прикрыла рукой микрофон.

– Один момент, – сказала она.

Я посмотрела на доску позади нее, с висевшими на крючках ключами. Моя хижина была под номером 36. На этом крючке висел ключ, хотя свой я потеряла. Я улыбнулась, указала на ключ и, потянувшись за конторку, сняла его с крючка. Женщина не стала меня останавливать.

Солнце жарко било мне в глаза, отсвечивая от каменистой тропы. Я страшно хотела есть, но еще больше – вернуться к своим вещам, чтобы проверить, не выбросил ли этот психопат их все в море и не спалил ли мою хижину, просто для того, чтобы ничего не упустить. Леон мог, к примеру, поставить мины-ловушки в спальне или заказать банде наемных убийц сбросить меня с ближайшей крыши, если я появлюсь.

Если он оставил меня вот так умирать, даже страшно подумать, что он делал с Ларой. Я пока не могла воссоздать всю картину, потому что не имела понятия, что произошло в поезде. Однако я знала, что Лара от него пряталась, а я ее для него отыскала. Я также знала, что если бы меня не стошнило в море и я не привлекла бы этим местных рыб, рыбацкая лодка не обнаружила бы затопленную хижину и рыбаки не освободили бы меня и не привезли на сушу.

Мое бунгало осталось нетронутым. Похоже, Леон не пожелал с ним возиться. Я забрала деньги и побежала обратно к женщине за конторкой, которая уже закончила разговор по телефону.

– Мне нужно сделать звонок, – сказала я. – Это очень срочно. Пожалуйста.

– Международный? – Она слушала вполуха, вынимая из картотечного шкафчика листочки бумаги – регистрационные карточки постояльцев.

– Да, будьте добры.

– Вы можете воспользоваться этим телефоном. Потом мне заплатите.

– Спасибо!

– Наберите «один», а затем код страны.

Я смекнула, что не знаю номера телефона Алекса, и принялась лихорадочно соображать, кому еще можно позвонить. Я не видела Алекса с тех пор, как убежала от него, а это было словно миллион лет назад, на далекой планете. Последний раз я связывалась с ним из Бангкока. Он не имел и представления о том, что со мной произошло.

Я не могла позвонить родителям. Прежде чем начать объяснять им, где я нахожусь и почему, пришлось бы сперва очень многое им рассказать. Единственными людьми, которые что-то знали обо всем этом, были Алекс и Леон.