Я осторожно втянула носом воздух. Дышать мне позволили, но толку от этого… Я с трудом села, опираясь на онемевшие руки. Светало. Пахло лесом. И дождь лил как из ведра, утяжеляя тело, гася «угли», сковывая движения. Раяна сидела на мокрой траве напротив меня, поджав одну ногу и вытянув больную, и меланхолично грызла жареный миндаль. Влажные джинсы и свитер облепили тощее тело, мокрые рыжие волосы стянуты в пучок, лицо бледное и рассеянное, а взгляд лихорадочный. Время поджимает?..

Глубоко вздохнув, я почти пришла в себя и оценила собственное состояние. Силы нет. Доступа к «углям» нет. «Выстужающее» заклятье работает. Мозги — тоже. Вокруг рощица, а слева — заболоченное озеро. В душе пусто и на все наплевать. Кроме того, что я жутко замерзла. И ненавижу дождь, который щедро поливает меня, как дохлый кустик, отрезая от магии. Томкина монетка на месте. Кольца Жорика… пульсируют. Невидимые. Я, морщась, потерла руки и поняла. Я их не вижу, и Раяна не увидела. А они работают. Неожиданное открытие вернуло уверенность в себе. Я дышу, и кольца копят силу, как «угли». По капле, но… Жорик, старый черт, у кого ты это спер?.. Клянусь, я всю заначку, на отпуск накопленную, потрачу на заупокойную с отпущением твоих грехов, чтобы ты следующую жизнь начал с чистого листа…

— Мне нужна хуфия, — сообщила меж тем ведьма и смяла пустой кулек из-под орехов. — Ту, что ты… увела из старого… архива. Там… твой запах. Везде. Уля, где она?

Я хмыкнула и нервно рассмеялась. Ирония судьбы…

— Знаешь, ты ей тоже нужна, — усмехнулась в ответ на строгий взгляд. — Она же беззадачная и жаждет мести. И так хочет тебя убить, что сохранила мою жизнь и ходила по пятам, подсказывая. Она тебе нужна? Отпусти меня. Отпусти, и я достану ее из собственной тени. С удовольствием.

Раяна резко отвела взгляд:

— Ты сняла ошейник… — и ее рука метнулась к собственному горлу, сминая темный ворот свитера.

Шрамы. То есть «жук» ни при чем?.. У хуфии — такие же рваные шрамы на горле. Это… связь? Или привязка, про которую тетя Фиса говорила, упоминая о хуфии для Зойки?

— Уля, я тебя убью, — она качнула головой, ощупывая старые рубцы. — А ведь… сохранить хотела. Ты уникальна. Интереснее… только Тамара. Жалела. А ты? Зачем… полезла? Не твое… дело. Ты — видящая. Всё.

— Нет, — возразила сухо, прислушиваясь. Шаги за спиной — тихо шуршит в роще прелая листва, не тронутая дождем. — Это моя территория.

— Хуфия в тени? — Раяна с трудом встала и потерла больное колено. — В ней было… семеро. Ты развоплотила. Сколько? Даже с шестью… она бы уцепилась за этот мир… не нуждалась бы… в привязи к живому. Сколько?

— Двоих, — очень хотелось соврать, но не получилось.

— Двоих, — повторила ведьма. — Двоих… — и судорожно выдохнула: — Ты хоть понимаешь… как непросто найти и… подманить девочку… с Пламенем, когда за ними… следят и наблюдатели, и Верховные?

— А что, мальчики не подходят? — поинтересовалась я угрюмо, распознав обладателя шагов. Тяжелые, уверенные, неторопливые… благожелательные.

Удивилась бы, если бы не действие заклятья? Наверно, нет. Меня использовали как ключ к закромам знаний, как объект для тренировок, как подарок… А теперь — наверно, как разменную монету.

— Зоя должна была… дополнить хуфию, единственная потомственная… от одержимого с Пламенем… в округе, — Раяна скрестила руки на груди и посмотрела на свинцово-серое небо. — Но ты вмешалась, Анфиса… И я отказалась. Хоть бы семь, но готовые, — опустила взгляд на меня: — Но для задачи и привязки… и тебя хватит. Можно… попробовать. В любом случае… убивать, чтобы из тени… вынуть. Или… подождать? — она улыбнулась и кивнула: — Достаточно… подождать. И она из-за меня… убьет тебя. Она обещала это? Обещала, вижу. И твоя кровь… станет для неё силой, чтобы… удержаться здесь. А я… успею приготовиться.

Несмотря на заклятье, от слов и стылого змеиного взгляда Раяны стало жутко. И хуфия пришла. На мои плечи легли костлявые ладони, по щеке невидимкой скользнула серебристая кровь, и шепот: «Она. Отдай. Убью. Сразу её или сначала тебя».

А еще наблюдатель, который Георгий… Викторович, появился в поле зрения и посмотрел на меня… с ненавистью. Очевидной, откровенной и почему-то беспомощной. Словно я опять ему все планы поломала, как тогда, у фонтана, но прикопать воспитание не позволяет. И его мысль прилетела весомой ментальной оплеухой: «Ульяна, почему ты не рассказала о хуфии всё?»

Виски сжало болью, и у меня аж искры из глаз посыпались.

«Почему я ничего не знаю об ее условиях? И об ее претензиях? Почему, Ульяна? Я — твой наблюдатель, и ты обязана докладывать о таких вещах!», — губы сжаты в тонкую полоску, в глазах Пламя, лицо невыразительное, но он… орал. И риторические «оплеухи» сыпались одна за другой.

Я сжалась в комок, пережидая бурю, а хуфия впилась в мои плечи, вспарывая куртку сломанными костями пальцев. «Отдай!» и «Почему?!» болью стучали в висках. И Раяна… смотрела. Не реагировала на подошедшего, но поводила носом, улыбалась и чуяла хуфию. И ждала. И мне бы минут десять — протянуть время, пока кольца не напитаются, чтобы…

— Убери руки, — вдруг велел наблюдатель. — Убери от нее руки.

Хуфия зарычала, и я поняла. Он же зеркало, он же… видит. Кажется. Морщась от боли, я подняла голову. Раяна замерла соляным столбом, а Гоша смотрел на хуфию в упор и явно видел.

— Будет тебе ведьма, — сказал сухо. — Вернись в тень. Живо.

И нежить… ушла. Отступила в сторону, оставив в покое мои плечи, а наблюдатель опять глянул на меня с ненавистью и повернулся к Раяне. Та, «отмерев», отшатнулась, потянулась к левому локтевому сгибу, но не успела. Из зеленых глаз плеснуло паническим ужасом, и она вскрикнула, срываясь на хрип, закрыла лицо руками, прячась от иллюзий. Но от себя не скроешься. И чем глубже уходишь в себя, тем страшнее и ярче образы. И острее воспоминания.

— Чего сидишь? — злобно рявкнул Гоша. — Освобождайся и помогай! Я не смогу дурить ее долго, она сильнее тебя!

Я не медлила, тем более что дождь почти прекратился — Раяна окончательно потерялась в иллюзиях и упустила контроль над заклятьем. Нащупав связь с кольцами, я единым вдохом вобрала накопленную ими силу и выползла из-под дождя. Чтобы, шатаясь, встать, обнять ладонями локти и быстро согреть «угли». И они вспыхнули, согревшись, заискрили, и магия привычно потекла по венам.

А наблюдатель пыхтел и сходил с ума, пропуская через себя ведьмины страхи. Лицо посерело, глаза стали безумными и совершенно белыми, ослепительными. И надолго его действительно не хватило. Пара минут — и Раяна нашла зазор в иллюзорном «колпаке». На ее локтевых сгибах вспыхнуло Пламя, и Гоша, согнувшись пополам, зашелся мокрым кашлем. Но успел обновить иллюзию, и Раяна снова хрипло вскрикнула, теряясь. А я быстро скрутила удавку, набросила на шею ведьме и резко потянула на себя. И безвоздушный мешок на голову, и колодец, высасывающий силу, — под ноги…

Бешеное сопротивление и жажда жизни ведьмы вспарывали кожу на моих ладонях, скручивали судорогами запястья, выкачивали силу, но чему я наверняка научилась у Изольды Дмитриевны, так это терпеть до последнего плюс еще чуть-чуть… Раяна захрипела и рухнула на мокрую траву без сознания.